Ситуацию удалось переломить зимой 2000–2001 года, когда Андрей предложил Азимову оплатить новогоднюю поездку в Финляндию (причем не одному ему, а всей его семье). Тот согласился, Андрей оплатил путевки, но в назначенный день туристы не появились в Петербурге (отправление было из Питера, автобус отправлялся от Площади Восстания). Азимов позвонил в последнюю минуту и сообщил, что не сможет поехать по семейным обстоятельствам. А в первых рабочих днях января сделал первую серьезную заявку на продукцию Johnson & Johnson. Впоследствии он признался, что принял решение насчет Совинкома после того, как Андрей не морщась непринужденно оплатил новогоднюю поездку и совершенно спокойно отреагировал на то, что никто не поехал а об отказе от поездки было сообщено тогда, когда уже невозможно было вернуть с турфирмы потраченные деньги.
По договоренности с Галишниковой и Галимулиной Андрей выплачивал им комиссионные не только с закупок по их больнице, но также процент с продаж Совинкома по тем больницам, где они изначально договаривались с главврачами или другими ответственными лицами. Так например, с начмедом РКБ № 3 (так называемая «обкомовская больница») познакомила Галишникова, и Андрей честно выплачивал ей и Галимулиной 5 % со всех оборотов Совинкома по этому клиенту (они всегда работали в паре и все доходы делили пополам). Так же и по остальным клиентам.
Но по больнице номер шесть ситуация обстояла немного иначе. Если у других клиентов продажи пошли благодаря договоренностям «барышень» (так на Джонсоне называли неразлучных Галишникову и Галимулину), то в шестерке наоборот – не благодаря, а скорее вопреки. Знакомство с рядовым доктором из кардиохирургического отделения ничего не дало и никак не подтолкнуло Азимова к решению закупать на Совинкоме. Андрей неоднократно встречался с ним по звонку из московского представительства Johnson & Johnson, в том числе в компании сотрудников Джонсона, и даже это не помогло. А решающее значение имел тот самый новогодний подарок. Между первым визитом в шестерку и первой крупной заявкой прошел почти год и серьезная работа, в которой «барышни» никакого участия не принимали. Больше того, выяснилось следующее обстоятельство: они находились с Азимовым в некоторой конфронтации, которая со временем только усилилась – сначала в какой-то степени из зависти (Азимов единолично распоряжался бюджетом своего учреждения, а они потеряли контроль над собственным финансированием: если раньше они свободно тратили больничные деньги и сами решали, у каких поставщиков закупать, то с течением времени у них отняли такую возможность и передали бюджет РКБ различным структурам, через которые чиновники Минздрава осваивали бюджетные деньги – КМИЗ, Татхимфармпрепараты, и так далее. Андрей по-прежнему платил барышням 10–15 % со всех продаж, шедших на РКБ через указанные структуры, хотя мог уже этого не делать, так как они, один раз познакомив руководством данных организаций, отошли в сторону и дальше он рулил сам). В дальнейшем выяснились другие причины неприязни, в частности то, что в начале 2003 года Галимуллина была назначена заместителем министра здравоохранения РТ по «вопросам родовспоможения и детства», а Азимов прочил на эту должность свою креатуру.
Зная об этой конфронтации, Андрей, работая с обоими клиентами, не посвящал их в детали сотрудничества с враждебной стороной. И, бывая в Казани, не докладывался о своих перемещениях по городу и соответственно не назначал встречи на один и тот же день с «барышнями» и Азимовым, так как с теми и другими ходил по вечерам в ресторан или другие увеселительные заведения (причем с главврачом шестерки такие вечера нередко продолжались до утра). И разумеется, «барышни» ничего не имели с оборотов Совинкома по шестой больнице.
Галимулина, получив повышение, резко переменилась. Она оставила себе дежурства в республиканском роддоме, но основное её рабочее место было в министерстве здравоохранения РТ, которое находилось на территории Казанского Кремля. В один из приездов Андрей зашел сначала к ней (как обычно поселился в отеле Джузеппе на Кремлевской улице в нескольких минутах от Минздрава), и она, узнав о том, что Галишникова еще не в курсе его приезда, попросила не сообщать ей и встретиться вечером в ресторане узким кругом. Когда встретились, Галимулина сказала, чтобы Андрей впредь передавал деньги только ей, а дальше она сама разберется. И чтобы не информировал Галишникову об оборотах Совинкома по расходным материалам для РКБ (официально Галишникова как главврач роддома Республиканской клинической больницы делала заявку на материалы руководству РКБ, которое передавало её сторонним организациям, распоряжавшимся бюджетом, касаемо продукции Johnson & Johnson – этот раздел принадлежал «Татхимфармпрепаратам». К директору этой организации доступ имела Галимулина, а значит, Галишникова никак е могла проследить, у кого Татхимфармпрепараты закупают шовный материал, ТВТ, инструменты, расходники для стерилизаторов Стеррад и другую продукцию Джонсона).
Таким образом Галимулина выключила из схемы свою подругу, с которой проработала, считай, всю жизнь и которой многим обязана. Андрей оказался в затруднительном положении: за заявки отвечала Галишникова, и, перестав получать деньги, заявила, что переключится на другую продукцию и сама выйдет на директора Татхимфармпрепаратов и потребует чтобы тот заключил договор с Совинкомом на материалы производства, например, Autosuture. Андрею пришлось лавировать, он попросил Галимулину как-то разобраться в этом вопросе, но та лишь отмахнулась, считая свою подругу и компаньонку полной дурой, которая и так всё проглотит и не пойдет никуда разбираться.
И он был вынужден прекратить общение с Галишниковой, поскольку не знал, что ей говорить: обманывать неудобно, а правду говорить опасно – всё-таки «барышни» познакомились задолго до того, как начали работать с Совинкомом, у них свои отношения, о нюансах которых он даже не догадывался, и непонятно каким боком выйдут его откровения.
Он стал встречаться с одной только Галимулиной (та обычно приходила в ресторан со своим мужем). Разговоры шли грандиозные: говорилось о централизованных закупках на всю республику, крупных тендерах, но результаты были скудные: всё те же продажи на один только роддом РКБ в тех же объемах – около 300,000 рублей в месяц. И даже эти скромные объемы получили тенденцию к уменьшению.
Из всех проектов, о которых шла речь в ресторане «Пирамида» (это заведение напротив Кремля стало традиционным местом их встреч), выстрелил только один – аренда двух помещений под аптеки, на улице Рихарда Зорге и Профсоюзной, стоимостью соответственно 40,000 и 60,000 рублей в месяц. Их собственником была девелоперская компания, офис которой находился на улице Баумана. На встречу с которым Галимулина приехала лично сама и в дальнейшем упорно допытывалась, когда же наконец Андрей возьмет в аренду означенные помещения. Но это был скорее затратный проект, нежели прибыльный – по крайней мере на первых порах.
И в этот свой приезд в Казань, Андрей, встретившись с Галимулиными в ресторане Пирамида, находящемся на последнем, четвертом уровне одноименного развлекательного комплекса напротив Кремля, в первую очередь выслушал информацию насчет новых помещений в довесок к тем двум. Кое-как он съехал с обсуждения этой темы. Вообще он затронул аптечные дела, рассчитывая, что здесь, как в Волгограде, удастся задаром заполучить муниципальные аптеки или взять дешевую аренду в учреждениях здравоохранения, где гарантирован поток посетителей. Но как бы он ни выпытывал по данному вопросу у Ноны Ильиничны Галимулиной, новоиспеченной замминистра, ничего не мог добиться. Она предлагала такие варианты, которые любой желающий мог бы найти, покопавшись в газете бесплатных объявлений в разделе «Аренда коммерческой недвижимости».
Расправляясь с первым блюдом (Галимулины взяли уху из норвежской семги со сливками и овощами), Нона Ильинична рассказывала о крупном тендере – закупке ультразвукового оборудования для детских больниц Татарстана. Андрей, прихлебывая украинский борщ, с ходу предложил Сименс, рассказав о состоявшейся в Волгограде закупке аналогичного оборудования и похваставшись, что Совинком является официальным дилером этой немецкой фирмы и располагает специализированым сервис-центром по ремонту оборудования.
Её муж предложил перейти на крепкие напитки (они пили виски), но Андрей цедил красное вино и ничего крепче пить в этот вечер не планировал. Он уже собрался дать обтекаемый ответ на вопрос о том, как у него обстоят дела по Казани в целом, но тут зазвонил телефон. И ему пришлось ответить – звонила Алсу, местная девушка, с которой он встречался, приезжая в Казань, последние полгода. Мечтательно устремив взгляд в ночное небо (над головой был стеклянный конический купол пирамиды), Андрей тихо ответил, что скоро освободится, мол, жди звонка. Играла музыка, но чуткий слух Галимулиной уловил, о чем шла речь. К тому же по виду Андрея стало ясно, что его побеспокоил женский пол.
– Нашёл тут у нас себе забаву? – поинтересовалась она, когда Андрей закончил разговор. Она уже была в курсе – месяц назад видела, проезжая утром на работу по Кремлевской улице, как Андрей выходил из
