закололо и вспыхнуло у меня в груди. Больно и тяжело…
— Я хочу… — Слезы вскипели в глазах. Боже мой, как глупо! За всю эту неделю я ни разу не заплакала. Сегодня дралась и убивала без жалости. А теперь… казалось, вселенская скорбь выворачивает меня наизнанку. — Я хочу домой… — Реки слез побежали по щекам. — Хочу к маме…
Я думала, Роланд отвернется… проклянет меня — полукровку-джентри, врунью и интриганку. Но отчим протянул руку. Я не приняла ее. Сомневаюсь, что смогу сейчас вытерпеть прикосновение. Даже отца. Даже любимых. Я без ума от них обоих, но сейчас боюсь. Не знаю почему.
Я поняла, что уйти с Роландом безопасней. Шаман — мой отец. Осознав, что я чувствую, он опустил руку и кивнул в сторону выхода. Я перешагнула через тела и подошла к нему.
Ладно, — прошептал Роланд, и в глазах его заблестели слезы. — Поехали домой.
Глава двадцать шестая
Ни для кого не секрет: моя мать ненавидит все, что связано с Миром Иным. Ее похитили и насиловали почти так же, как меня. Она всегда пыталась не обращать внимания ни на нашу с Роландом работу, ни на мою джентрийскую кровь. Воспитала меня как человека.
Удивительно: когда мы вернулись в Тусон, она восприняла все легче, чем Роланд. Отчим рассказал ей обо всем, что произошло в Йеллоу-Ривере, о том, что я втайне училась магии, и о том, что я теперь королева эльфов. И о Лейте. Может, она была шокирована. Может, возненавидела меня но ни разу этого не показала. Она была просто… мамой.
Я вернулась в свою старую спальню. Комната почти не изменилась за прошедшие годы. Даже светящиеся в темноте звездочки, которые я когда-то наклеила на потолок, никуда не делись. Когда я в детстве прилепила их туда, мама ругалась, что отодрать их можно только вместе с краской…
Роланд через вторые руки нашел врача. Тот приехал и методами полевой хирургии вытащил из меня пулю. Оставил кучу обезболивающих и антибиотиков. Потом отец словно перестал обращать на меня внимание. А мама… сидела рядом, болтала обо всем, кроме Мира Иного, приносила книги, включала телевизор. Я же снова и снова обдумывала события прошедших недель. Пока мысли не начинали разбегаться, как зайцы от охотника… Тогда я просто переставала думать на какое-то время. Странный способ исцелить душу… Лейт все чаще приходил ночью в кошмарах.
Потом у меня начались месячные. Мама купила тест на беременность. Так, на всякий случай. Когда результат оказался отрицательным, я бросилась на кровать и разрыдалась. Мама обнимала меня и укачивала, повторяя:
— Понимаю, детка, я все понимаю.
Странно… Я даже не знала, отчего плачу. Я ведь не беременна. Лейт не оставил последствий. Когда мама обнимала меня — первое прикосновение после заточения в доме Арта, — я внезапно подумала: а что чувствовала она сама, когда узнала, что беременна мной. Каково это — носить в себе насильно зачатого ребенка джентри? Избавилась бы она от меня, если бы смогла? Я нервно задрожала. Мама вышла и принесла свитер.
Прошло несколько дней, прежде чем мы с Роландом наконец поговорили. Я к тому времени почти ожила. Спустилась вниз, чтобы сделать себе порцию мюсли. Вошел Роланд. Сел за стол с чашкой кофе. Постаревший, осунувшийся. Несомненно, из-за меня.
— Прости, — сказала я, когда молчание стало невыносимым. — Я… должна была все рассказать.
Он поднял глаза.
— Что именно?
— Все. Абсолютно… — Я вздохнула. — Ты беспокоился, когда я просто ходила в Мир Иной. Я не хотела огорчать тебя еще сильнее.
— Да уж, хотела как лучше, а получилось…
— Прости, не знаю, что еще сказать… Все произошло так быстро. Та битва с Эзоном…
— Знаю, знаю. Кийо уже посвятил меня в детали. Он, кстати, тоже удивлен тем, что ты можешь вызывать ураганы на манер короля Бурь.
Я покачала головой.
— Мне до этого еще далеко. Но я начала изучать магию… и просто не могу остановиться.
Роланд вздохнул.
— Он заезжал пару раз.
У меня ушла секунда, чтобы понять, что отчим имел в виду Кийо, а не короля Бурь.
— Я не готова с ним видеться.
— Знаю.
В воздухе повисла неловкая пауза. Потом Роланд выдавил:
— Парень не так уж и плох.
Я печально улыбнулась.
— Да, он замечательный.
Я и в самом деле так думала, но… между нами словно черная кошка пробежала. Кийо уже не казался таким родным и понимающим, как прежде.
— Что ты намерена делать дальше? — спросил Роланд.
Я удивленно уставилась на него.
— А что я могу изменить?
— Так и будешь метаться между двумя мирами, пытаясь делать вид, будто живешь нормальной жизнью?
Его тон задел меня.
— А что, по-твоему, мне делать? Разве наша жизнь когда-нибудь была нормальной?
Он покачал головой.
— Не сравнивай. Ты не можешь жить в двух мирах.
Я помолчала. Жевала мюсли и думала.
— Если честно, выбора нет. Земля связана со мной. Если брошу, она погибнет.
Роланд промолчал.
— Перестань! Ты же не думаешь, что я на такое способна? Что, забросить королевство? Пусть люди страдают и гибнут? Черт! Ты не лучше Арта.
Загадка, что стало с телами Арта и с Абигайль, так и осталась… загадкой. Мне просто сказали: «О них позаботились».
Глаза Роланда гневно вспыхнули.
— У меня с ним нет ничего общего! Больше не смей так говорить! Но джентри — не люди. Они не твой народ.
Поднялся. Сказал тихо, устало, будто смирился с поражением:
— Не знаю теперь, что и думать. О тебе, о твоей жизни. Кажется, я тебя совсем не знаю.
Отчим никогда не поднимал на меня руки. Но сейчас я почти ждала удара.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
Я хотела сказать это решительно, но слова прозвучали тихо, испуганно, как мольба ребенка. Я вспомнила, с какой радостью смотрела на него в доме у Арта. Отец. Защитник.
— Ты… больше меня не любишь?
Он уже уходил. Остановился будто громом пораженный. Повернулся ко мне. Посмотрел в глаза.
— Конечно люблю. Ты по-прежнему моя дочь. Но не уверен, что когда-нибудь между нами все станет как раньше.
Роланд вышел из кухни.
— Я поняла: пора уходить.
Вернулась к себе домой. Тим чуть не запрыгал от радости. Когда кошмар в эльфийском борделе закончился, мама позвонила ему и сказала, что я в порядке. Но «индеец», как оказалось, все равно скучал и волновался.
