голливудских фильмов, в которых взрываются упавшие лифтовые кабины. В этом месте отнюдь не помешала бы рапидная съемка и крупный план Сильвестра Сталлоне или, скажем, Арнольда Шварценеггера, эффектно выныривающего из облака острых осколков. Однако обошлось без этого: реальность гораздо более сурова и менее эффектна, нежели ее аудиовизуальные суррогаты. Тем не менее, проявив более чем похвальную скорость реакции, падаван одной рукой намертво вцепился в оконную раму, а другой ухватил пролетавшего мимо магистра за рукав.
— Дельно, — похвалил Чоудхури, вновь покачиваясь над бездной, — правда, теперь эта бездна располагалась в горизонтальной плоскости. — «Зачет». Пожалуй, одну епитимью я с тебя сниму... Кстати, надо же — оперативные данные о том, что во всем здании РАО «ЕЭС» пуленепробиваемые стекла, категорически не подтвердилась! Это можно использовать для планирования будущих диверсионных операций...
Почтительно дождавшись, пока наставник замолчит, падаван срывающимся голосом заговорил:
— О учитель Чоудхури! Позволено ли будет недостойному спросить: что же нам теперь делать? Если я отпущу раму, мы будем лететь параллельно земле, пока не столкнемся с более высоким зданием или какой-нибудь горной грядой. Что делать?!
— Я не собираюсь думать за тебя всякий раз, юный падаван, — заявил мастер, привычно скрестив руки на груди. — Ты до старости будешь бегать к старому Джагавру, чтобы тот подсказал тебе выход из сложного положения?! Стыдись, ты же джедай! В бою ты должен уметь мгновенно принимать решения, поскольку противник не станет ждать, пока ты посоветуешься с наставником. Ну, живо: слово, в котором пять «о»! Быстренько!..
— Учитель, сейчас не время... — простонал несчастный падаван.
— Большая епитимья! — рявкнул магистр. — Ну? Будешь отвечать, сын осла? Две большие епитимьи! Ну же?.. Две большие епитимьи и наряд на кухню вне очереди!
— Подождите я.
— Ну? Раз... два... — начал отсчет Чоудхури. — Нет? Две большие епитимьи, два наряда на кухню вне очереди и поражение в финансах до конца недели!
— Постойте, отче!.. Пощады! Хорошо, я... Вот, знаю! Головоногое! Головоногое!.. То есть нет.... Да, да: го-ло-во-но...
— «Зачет», юный падаван, — сухо похвалил магистр. — Теперь вернемся к основной проблеме. Прояснилось ли у тебя в голове?
— Проя... снилось, мастер, — отозвался Титус, мышцы которого уже трепетали от напряжения.
— Теперь ты понимаешь, почему Будда не пробовал ничего вкуснее той землянички, которую обнаружил растущей в трещине на скале, куда его загнали два голодных тигра?
— Кажется, понимаю, учитель... — прохрипел падаван.
— Итак, как нам выйти из создавшейся ситуации?
— Не ведаю, учитель, — сипел несчастный падаван. — Епитимьи, учитель...
— Идиот! — закричал Чоудхури. — Как можно быть таким деревянным?! Подумай хорошенько: мы падаем вбок только потому, что оборвах изменил наше восприятие! Когда ты уже поймешь, что все в мире относительно?!
В глазах падавана мелькнуло понимание.
— О учитель! — воскликнул он. — Кажется, я осознал...
В ту же секунду изменившийся вектор тяготения швырнул их через пустую раму обратно в коридор, который снова стал глубоким колодцем. Однако теперь окно было над головой, а на дне оказались двери лифта. Джедаи еще раз пролетели мимо ошеломленной секретарши и группы имперских штурмовиков. Те наконец догадались открыть огонь; за неимением времени на то, чтобы активизировать световой меч, магистр поймал несколько плазменных зарядов рукой в перчатке и швырнул их обратно, повергнув в Гулкую Пустоту сразу троих противников.
Джедаи рухнули в распахнутые двери и неминуемо разбились бы, если бы не спасительное воздействие оборваха. Вскочив на ноги, рыцари вновь бросились вверх — но теперь уже по той стене шахты, которая несколько минут назад представлялась им потолком. Чоудхури при помощи Силы заклинил двери лифта, чтобы уцелевшие штурмовики не принялись стрелять им вслед. Цель была близка.
Метров через сто они уперлись в тупик.
— Девяносто девятый этаж! — произнес Титус, разглядывая в неярком сиянии светового меча преградившую им путь шероховатую бетонную стену. — Кабинет Верховного владыки ситхов на сотом. Где же сотый?
— Справедливо замечено, юный падаван, — кивнул магистр. — Подними голову.
Тутус подчинился и обнаружил у себя над головой широкое прямоугольное отверстие, в которое как раз поместилась бы кабина лифта, уложенная на бок. Оно открывало уходящий вверх коридор, который быстро скрывался в кромешном мраке.
— Смертному не суждено доехать в лифте до сотого этажа, — пояснил магистр. — Трос заканчивается на девяносто девятом. В случае необходимости добраться до самого верха трос отстреливается, кабина уходит вбок, вот в этот коридор, и дальше некоторое время перемещается в горизонтальной плоскости, следуя изгибам охранного лабиринта, всякий раз новым маршрутом. И лишь в конечной точке траектории она подается на этаж вверх и оказывается прямо в кабинете Рунарха. Не знаю, каким образом ситхи это делают. Возможно, лифт при помощи Силы перемещает сам Рунарх. В любом случае нам — туда. — Обтянутым черной лайковой кожей пальцем он ткнул в потолок.
— Как же мы туда заберемся? — Падаван с сомнением посмотрел наверх, затем оглянулся, окинув взглядом опрокинутую набок лифтовую шахту, по которой они только что добрались сюда. — Разве что используя оборвах...
Видимо, что-то внезапно щелкнуло у него в голове относительно реального взаиморасположения бетонных плоскостей, потому что он нелепо взмахнул руками и ухнул в бездну, в которую внезапно превратился для него горизонтальный коридор. Очень вовремя магистр ухватил его за шиворот.
— После принятия оборваха категорически запрещено мыслить привычными категориями, — заметил магистр, затащив ученика в прямоугольное отверстие в потолке, которое теперь, когда верх и низ снова заняли свои привычные места, располагалось в левой стене шахты. — Но я рад, что мне не пришлось прибегать к другим сильнодействующим средствам, скажем, рукоприкладству, дабы избавить тебя от его воздействия. Больше оно нам не требуется.
Согласованными движениями они вонзили лезвия световых мечей в стену и начали медленно, с трудом преодолевая сопротивление материала, вырезать в ней дыру.
— Вы чувствуете, как похолодало? — с тревогой спросил падаван, орудуя мечом.
— Совершенно ничего удивительного, — спокойно ответил Чоудхури. — Ситхи решили дополнительно подстраховаться и залить лифтовые шахты жидким азотом. Он уже начал поступать с крыши здания по специальным трубопроводам, но еще не проник сюда. Если мы не поторопимся, то скоро будем иметь сомнительное удовольствие играть в снежки прямо здесь.
Менее чем через пять минут они уже двигались прогулочным шагом по охранному лабиринту. За их спинами остались вскрытая стена, несколько разрезанных на куски боевых дроидов, два десятка тел армейских рептилий, ряд сложных ловушек ситхов, состоявших из восьмидесяти кубометров плавиковой кислоты и сорока пяти метров колючей проволоки под напряжением в четыре тысячи вольт, а также шахта лифта, залитая жидким азотом и промороженная настолько, что бетон и металлические конструкции Начали трескаться, не выдержав столь свирепых температур.
— Учитель, — внезапно нарушил молчание Пазузу, — а можно мне еще немного оборваха?
Чоудхури нахмурился.
— В чем дело, юный джедай? — В его голосе прозвучали угрожающие нотки.
— Оборваха! — Глаза падавана горели, как угли. — Немножко! Вы знаете, после него так хорошо... свободно... — Его взгляд затуманился. — Дай мне немедленно оборваха, старая скотина! — заорал он, поворачиваясь к учителю. В его руке блеснул световой меч.
Меч возник и в руке магистра.
— Ты поклялся клятвой рыцаря, — медленно произнес Чоудхури, описывая перед собою кончиком меча небольшие восьмерки. — Ты желаешь ее нарушить?
