Слышишь, как шумят? Так знай же, паппенгеймцы взбунтовались И требуют, чтоб их полковник Макс Был выпущен на волю, уверяют, Что ты его насильно держишь в замке. И если ты не дашь ему свободу, Его освободят их палаши. Общее изумление.
Терцки
Да это вздор! Валленштейн
А что я говорил! О, сердце вещее! Он, значит, здесь, Не изменил он мне, — не в силах он Меня предать… Я в этом был уверен. Графиня
А раз он здесь, не все погибло. Знаю, Кто сможет удержать его навек. (Обнимает Тэклу.)
Терцки
Не может быть! Подумай, ведь старик Нас предал императору, — и сын Отважился остаться тут? Илло
(Валленштейну)
Я видел На площади, часа уж два назад, Коней, ему подаренных тобою. Графиня
О Тэкла, Макс недалеко! Тэкла
(взволнованно восклицает, устремив глаза на дверь)
Он здесь! Те же. Макс Пикколомини.
Макс
(войдя, останавливается посреди зала)
Да! Да! Он здесь! Я, крадучись, бродил Вкруг дома вашего, подстерегая Для нашей встречи миг благоприятный. Но дольше выжидать я не могу, Тревогу и тоску сносить не в силах. (Подходит к Тэкле, бросившейся в объятия матери.)
Взгляни, мой тихий ангел, на меня! И всем скажи открыто, без боязни, Что мы друг друга любим. Для чего Таиться нам? Ведь тайны — для счастливых; Несчастным, потерявшим все надежды, Не нужно покрывал, — да озарятся Они сияньем легиона солнц! (Заметив, что графиня, торжествуя, смотрит на Тэклу.)
О нет, графиня, ничего не ждите И не надейтесь! Я не остаюсь. Все кончено, и я пришел проститься…
