В борьбе извечной хитрость с подозреньем. Где вера и доверье — там и мир. Кто отравил доверье, тот убьет Младенца-мир в утробе материнской! Макс
Я не хочу оправдывать отца, Увы, не в силах оправдать! Ряд злополучных развернулся дел, Сплелись одни с другими злодеянья, Подобно звеньям цепи грозных бед. Но как мы с ней, безвинные, попали В заклятый круг скорбей и преступлений? Кого мы с нею предали? За что Виной отцов двойною мы обвиты — Извивами двух разъяренных змей? И, любящих, зачем нас разлучила Отцов непримиримая вражда? (Обнимает Тэклу с глубокой скорбью.)
Валленштейн
(молча смотрит на него, затем подходит к нему)
Макс, оставайся!.. Макс, не уходи! Когда тебя подростком в пражский лагерь, Зимой, ко мне в палатку привели, Не свыкся ты еще с немецкой стужей, Но знамя из руки окостенелой, Как должно мужу, ты не выпускал; И я тебя тогда сердечно принял, Был нянькою твоей и не стеснялся Я материнских мелочных забот; И ты, у сердца моего согретый, Вновь радость жизни юной ощутил. Когда же я к тебе переменился? Обогатил я тысячи людей, Я награждал их землями, давал им Высокие чины… но лишь к тебе Сердечную привязанность питал. Они остались для меня чужими, А ты всегда мне сыном был родным. Не покидай меня! Я не поверю, Чтоб Макс меня оставить мог… Макс
О, боже! Валленштейн
Я с юности твоей тебя лелеял. В своих заботах о тебе, скажи, Не превзошел ли я отца родного? Я сеть любви вокруг тебя соткал, — Попробуй разорви ее!.. Ты связан Со мной корнями глубочайших чувств И узами священными природы, — Прочнее их не знает человек! Покинь меня, ступай служить монарху, — Пусть он тебя цепочкою украсит И «Золотым Руном»[173] за то, что ныне Ты мной, своим вторым отцом и другом, И чувствами святыми пренебрег. Макс
(испытывая жестокую душевную борьбу)
О, боже! Что избрать?.. На что решиться? Присяга… долг… Валленштейн
Пред кем? А сам ты — кто? Пусть я пред императором виновен, Но непричастен ты к моей вине. И вправе ль ты собой распоряжаться? Хозяин ли ты сам себе, как я — Свершитель вольный всех своих деяний? Ты подчинен мне, я — твой император! Принадлежать, повиноваться мне — Вот честь твоя, вот твой закон природы. Когда планета, где твоя обитель, Сойдет с орбиты и, воспламенившись, С другой столкнется и зажжет ее, То участь ты своей звезды разделишь, — Она тебя умчит в просторы мира
