себя отвратительно: давно уже не попадал он в такое положение, отвык, ему даже померещиться не могло, что его, словно зеленого юнца, застанут вот так – с чужой женой…
Однако долго переживать неудачи было ему не свойственно. Да и, в конце концов, что такого произошло? Разве у Веры нет права изменить свою жизнь, если женщина ощутила такую необходимость? И разве они собирались кого-то обманывать, тянуть с новым положением, разыгрывать стандартный адюльтер? Просто все произошло так мгновенно, что они еще не успели ничего предпринять; только и всего. Они заявят всем о случившемся, скажут честно и откровенно – и все встанет на свои места. Так что не было у них причины для тяжелых переживаний.
Он осторожно дотронулся до плеча Веры и сказал ей все это мягким, утешительным голосом, каким давно уже не говорил, думал даже, что способность успокаивать других за последние годы утратилась навсегда. Сначала он не мог понять – слушает ли его Вера или настолько погрузилась в переживания, что ничего, кроме своих ощущений, не воспринимает. Она и в самом деле в ответ на первое его прикосновение лишь дернула плечом, словно отгоняя муху; но он снова положил пальцы на теплое, шелковистое на ощупь плечо и вновь заговорил – тем более что новая мысль пришла ему в голову:
– Не горюй, все правильно, все, как надо. Давай лучше я тебе прочитаю новый рассказ; вот только что, этой ночью написал. Хочешь?
Истомин надеялся, что другие события и другие люди, пусть и выдуманные или почти выдуманные, но описанные – а следовательно, существующие, – постепенно отвлекут женщину, отдалят случившееся только что от ее восприятия, воздвигнут между нею и тем, что уже произошло и что еще предстояло, какую-то преграду, заставят думать о другом. В конце концов, разве не в этом и заключался смысл его работы?
– Почитай, – откликнулась Вера не сразу и не очень охотно; наверное, просто не хотела еще и его обидеть – единственного, кто мог и хотел по-настоящему поддержать ее сейчас.
Он прошлепал босиком по полу, подхватил со стола стопку распечатанных листков (всегда предпочитал иметь текст на бумаге, а не только в записи на кристалле), вернулся, уселся в кровати, опираясь спиной о подушку.
– Может, повернешься? Будет лучше слышно.
– Я и так услышу, – не совсем внятно проговорила Вера как бы изнутри подушки.
– Хорошо. Тут только надо знать, что действие происходит в мире, похожем на наш, то есть тоже в корабле, оказавшемся неизвестно где. Люди не совсем такие, как мы… И хотя годы прошли, они еще надеются вернуться в большой мир. Это, так сказать, вместо предисловия. Итак: «На двадцатом году отторжения народу «Ориона» пришлось впервые пережить событие, которое смело можно было назвать непредсказуемым. Началось с того, что капитан Ломов, находившийся в этот час, как и обычно, в центральном посту, заметил на центральном обзорном экране…»
– А обо мне у тебя тоже есть? – спросила она.
– Ну конечно!
Откровенно говоря, тут он немножко приврал; но, читая, намеревался присочинить на ходу то о ней, чего там не было. А потом, если получится хорошо, и на самом деле вставить в текст.
– «Заметил на центральном обзорном экране…»
Он читал, понемногу все более увлекаясь, местами даже жестикулируя, изменяя голос, когда шли реплики разных персонажей. И Вера – он чувствовал – слушала все более внимательно. Значит, приходила в себя.
Когда Истомин – через час с лишним – закончил, она проговорила совсем уже нормальным голосом:
– Знаешь, мне понравилось. Конечно, какой я ценитель… Но по-моему – хорошо получилось. Вот только в одном месте…
– В каком? Что? – спросил он настороженно, готовый отстаивать каждое свое слово.
– Ну, с этим компьютером, вокруг которого ты все закрутил. Но ведь на нашем корабле нет такого. И на других, на каких мне приходилось летать, тоже не было.
– Да? А ты уверена?
– Ну, знаешь ли… Все-таки четыре года я только этим и занималась, а перед тем – училась, а с конструкцией каждого корабля, на который назначают, нас знакомят сразу же: мы ведь все-таки члены экипажа. Так что прости уж – уверена.
– А знаешь – ты ошибаешься. Забыла, наверное.
– Да? Вот разбуди меня хоть среди ночи и спроси…
– Разбужу непременно. И спрошу. Но только не об этом. А что касается компьютера – я его ничуть не выдумал, он и на самом деле есть. Показать?
Тут уж и Вера не выдержала сомнений в ее знаниях.
– Если так – прекрасно. Покажи. Немедленно!
– С радостью. Одевайся.
Она не заставила себя упрашивать. И уже через пару минут оба пустились в неблизкий путь к туристическому модулю. Вера шла первой; она и в самом деле не разучилась ориентироваться в непростой системе шахт и переходов корабля.
– Ты не обратил внимания, – сказал физик Карачаров Флору, которого он как- то сразу начал называть на «ты», – не показалось тебе, что странно как-то здесь все устроено?
– Ну… не знаю, – не очень уверенно ответил юноша. – Тесновато, правда. И вообще: что тут за место для такой машины?
– Не только это, – проговорил Карачаров, продолжая оглядываться. – На нем было бы очень затруднительно работать: стул – и тот поставить толком негде. Согласен?
– А, вы об этом? Да, я же говорю: тесно. Неудобно даже подойти к нему.
– Правильно. А какой вывод? Выводы ты умеешь делать?
– Подумать надо, – осторожно сказал Флор.
– Тут и думать нечего. Машина эта не рассчитана на то, что с ней кто-то будет работать тут. Что это значит? Что она либо включена в сеть и ею можно как-то пользоваться из другого места – ну, скажем, от «Сигмы», или, может, из Центрального поста. Но на схеме сети она и в самом деле не значится, тут ты прав. Либо же – программа действий в нее уже загружена, и она станет выполнять большую программу в момент, когда возникнет определенное условие или несколько условий. Но в таком случае машина должна получать информацию от каких-то внешних датчиков, верно?
– Логично, – подтвердил Флор, уже привыкавший к манере физика разговаривать. – Наверное, поэтому к ней и подведены кабели.
– Ты нашел уже? Показывай.
– Вот тут они входят – видите?
– И слепой бы увидел. Но тут не один. Сколько? Два… Три. А откуда они идут – наверное, ты пробовал проследить?
– Смотрел в коридоре. Вот этот – потолще – уходит, по-моему, через обшивку куда-то наружу, на поверхность корабля.
– Интересно…
– Другой – куда-то по внешней шахте; куда – не знаю. Просто не успел посмотреть. Давайте посмотрим сейчас.
– Погоди, не сразу. А этот – третий?
– Ну, это просто питание.
– Ага. Действительно, просто. Ну что же: ясно.
– Вы поняли?
– Понял, что придется вскрыть и посмотреть – что к чему. Думаю, кроме обычной, в нем есть и какая-то нетривиальная начинка. Во всяком случае, та программа, что ты скопировал, требует специфического обеспечения. Жаль, что у меня даже простой отвертки нет под руками. А у тебя?
– Я сбегаю. Быстро.
– Давай, бегун.
Но так сразу убежать Флору не удалось: в дверях он столкнулся с чуть запыхавшимися писателем и Верой.
