Как для могилы — свежесть роз.Вино и песня на мгновеньеСотрут пережитого след.С безумством дружно наслажденье,Но сердце — сердцу друга нет.4Нам звезды кроткими лучамиОтрадный мир вливают в грудь.Я сам бессонными ночамиЛюбил глядеть на Млечный Путь.На корабле в Эгейском мореЯ думал: «Эта же лунаИ Тирзу[315] радует». Но вскореСветила ей на гроб она.5В ознобе, мучась лихорадкой,Одной я мыслью был согрет:Что Тирза спит, как прежде, сладкоИ что моих не видит бед.Как слишком позднюю свободу —Раб стар, к чему менять судьбу! —Я укорять готов ПриродуЗа то, что жив, а ты — в гробу.6Той жизни, что казалась раем,Ты, Тирза, мне дала залог.С тех пор он стал неузнаваем,Как от печали, он поблек.И ты мне сердце подарила,Увы, оно мертво, как ты!Мое ж угасло и остыло,Но сберегло твои черты.7Ты, грустно радующий взоры,Залог прощальный лучших дней!Храни Любовь — иль грудь, к которойТы прижимаешься, разбей!Что боль, и смерть, и безнадежностьДля чувств, не сдавшихся годам!За ту святую к мертвой нежностьЯ ста живых любовь отдам.
О Райдер[317] и Элдон[318] , достойную лептуВнесли вы, чтоб Англии мощь укрепить!Но хворь не излечат такие рецепты,А смогут, пожалуй, лишь смерть облегчить.Орава ткачей, это стадо смутьянов,От голода воя, на помощь зовет —Так вздернуть их оптом под дробь барабановИ этим исправить невольный просчет!Нас грабят они беспардонно и ловко,И вечно несыты их жадные рты —Так пустим немедленно в дело веревкуИ вырвем казну из когтей нищеты.Сборка машины труднее зачатия,Прибыльней жизни паршивый чулок.Делу торговому и демократииВиселиц ряд расцвести бы помог.Для усмиренья отродий плебейскихЖдут приказания двадцать полков,Армия сыщиков, рой полицейских,Свора собак и толпа мясников.Иные вельможи в свои преступленьяВтянули бы судей, не зная стыда.Но лорд Ливерпуль[319] отказал в одобренье,И ныне расправу вершат без суда.
