И скоро день вернется, Все медленней пойдет корабль, Когда Моряк проснется». Сверхъестественное движение замедлилось. Мореход очнулся, и возобновляется ему назначенная епитимья.
Я встал. Мы полным ходом шли При Звездах и Луне. Но мертвецы брели опять, Опять брели ко мне. Как будто я — их гробовщик, Все стали предо мной. Зрачки окаменелых глаз Сверкали под Луной. В глазах застыл предсмертный страх, И на устах — укор. И ни молиться я не мог, Ни отвратить мой взор. Неистовый бег прекратился.
Но кара кончилась. Чиста Была кругом вода. Я вдаль глядел, хоть страшных чар Не стало и следа,— Так путник, чей пустынный путь Ведет в опасный мрак, Раз обернется и потом Спешит, ускорив шаг, Назад не глядя, чтоб не знать, Далек иль близок враг. И вот бесшумный, легкий бриз Меня овеял вдруг, Не зыбля, не волнуя гладь, Дремавшую вокруг. Он в волосах моих играл И щеки освежал. Как майский ветер, был он тих, И страх мой исчезал. Так быстр и легок, плыл корабль, Покой и мир храня. Так быстр и легок, веял бриз, Касаясь лишь меня. И Старый Мореход видит свою отчизну.
Я сплю? Иль это наш маяк? И церковь под холмом? Я вновь на родине моей, Я узнаю свой дом. Я, потрясенный, зарыдал! Но в гавань мы вошли… Всевышний, разбуди меня Иль сон навек продли! Весь берег в лунный свет одет, И так вода ясна! И только тени здесь и там Раскинула Луна. А холм и церковь так светлы В сияющей ночи. И спящий флюгер серебрят Небесные лучи. От света бел, песок блестел, И вдруг — о дивный миг! — Духи небесные покидают мертвые тела
В багряных ризах сонм теней Из белизны возник.
