и появляются в своем собственном лучезарном облике.
Невдалеке от корабля — Багряный сонм теней, Тут я на палубу взглянул — О Господи, на ней Лежали трупы, но клянусь, клянусь крестом твоим: Стоял над каждым в головах Небесный серафим. И каждый серафим рукой Махнул безмолвно мне, И был чудесен их привет, Их несказанный, странный свет, Как путь к родной стране. Да, каждый мне рукой махал И звал меня без слов. Как музыка, в моей душе Звучал безмолвный зов. И я услышал разговор, Услышал плеск весла И, обернувшись, увидал! За нами лодка шла. Рыбак с сынишкой в ней сидел. О, доброта Творца! — Такую радость не убьет Проклятье мертвеца! И третий был Отшельник там, Сердец заблудших друг. Он в славословиях Творцу Проводит свой досуг. Он смоет Альбатроса кровь С моих преступных рук. Лесной Отшельник
Отшельник тот в лесу живет На берегу морском. Он славит Божью благодать, И он не прочь потолковать С заезжим моряком. Он трижды молится на дню, Он трав язык постиг, И для него замшелый пень — Роскошный пуховик. Челн приближался, и Рыбак Сказал: «Но где ж огни? Их столько было! Как маяк, Горели здесь они». в изумлении приближается к кораблю.
«Ты прав, — Отшельник отвечал, — И видят небеса: Не отзывается никто На наши голоса. Но как истрепан весь корабль, Истлели паруса,— Как листья мертвые в лесу, Что вдоль ручья лежат, Когда побеги снег накрыл, И филины кричат, И в мерзлой чаще воет волк И жрет своих волчат». «Вот страх-то! — бормотал Рыбак! — Господь, не погуби!» «Греби»! — Отшельник приказал И повторил: «Греби!»
