аппаратуры то приближался к источникам речи, то вынужден был от них отдаляться, а кроме того, не мог постоянно сохранять оптимальное положение, поворачиваясь фронтом к каждому из говорящих; это наверняка было бы замечено, после чего со слухачом обошлись бы очень круто и быстро; нет гарантий, впрочем, что так не случилось и на самом деле.
Однако это все частности; главным же является то, что запись была сделана, а сегодня и попала в мои руки. По сути дела, запись эта содержит всю информацию, необходимую для решения вопроса, и сегодня беспокоящего многих историков, тщащихся объяснить: почему монархический всплеск 2017 года, с одной стороны, начался так внезапно и так успешно, а с другой – почему он оказался столь кратковременным и повсеместно затух как-то сразу, словно по команде. У меня теперь есть все основания полагать, что именно так оно и было: по команде.
У себя в номере я через наушники снова прослушал запись раз и другой. И успел запомнить достаточно много. Между прочим, и то, что, выходит, важный вопрос об источнике денег был поставлен именно тогда. Если…
Если, разумеется, такой разговор в действительности имел место. А не являлся театральной постановкой режиссера, заинтересованного в цикле моих статей.
Об этом нужно было думать, предполагать, сомневаться, убеждаться, выдвигать аргументы и контраргументы.
Кассеты кассетами, но нужен был еще и анализ ленты, и анализ самой записи. И голосов. Если это не постановка, а подлинный разговор, то звучащие при воспроизведении голоса обязательно должны быть записаны и еще где-нибудь: люди, близкие к власти, не могли хоть раз-другой не попасть в лапы нашего брата-журналиста. Но все это тогда требовало специальной аппаратуры, серьезных профессионалов, времени… Одним словом, сейчас приходилось принимать оба варианта за равно возможные.
Разумеется, меня вывели на эти записи не ради того, чтобы сделать мне приятное. Уже из разговора с американцем было ясно: принимая меня за серьезного сторонника европейских Романовых, от меня будут ждать разгромной статьи, написанной на основании нового материала; статьи, в которой как дважды два будет доказано, что никакой азиатской ветви царствовавшего дома на самом деле нет и что претендент просто-напросто сконструирован и воплощен группой заговорщиков еще четверть века тому назад. Появление в русской и, несомненно, европейской печати такой статьи накануне референдума и избрания свело бы шансы Искандера если не к круглому нулю, то, во всяком случае, к величине, крайне незначительно от него отличающейся. Расчет прост и не лишен изящества.
Однако именно в случае подлинности записей я такой статьи писать никоим образом не стану. И записей этих в обозримом будущем никто не увидит. Они останутся объектом исторического анализа, не более.
Совсем другое дело – если выяснится, что записи – липа, подделка, артефакт. В таком случае статья может быть написана и опубликована – и на следующий же день вся ее аргументация будет подвергнута разгрому. Доказав, что записи – фальшивка, а для этого раскрыв историю их возникновения – не в прошлом, а в наши дни, разумеется, можно скомпрометировать весь Европейский блок и тем в немалой степени ослабить его позиции. Доказать, сколь неблаговидными способами стараются они усадить на российский престол своего претендента – будь он хоть трижды законным.
Во всяком случае, так это выглядело в первом приближении. Однако пока позиция на доске оценивалась и комбинация продумывалась лишь на один ход вперед; а нужно было на три-четыре, а еще лучше – на пять-шесть. Потому что в варианте с фальшивкой на тот простой ход, который я только что просчитал, наверняка мог иметься ответ, весьма возможно – неожиданный и сильный. Например? Ну хотя бы – доказать, что фальшивка сработана самими сторонниками Искандера именно для того, чтобы обвинить в ее фабрикации Евроблок. Если такой вариант рассчитан, то наверняка существуют и доказательства (подлинные или нет – дело второе) того, что липу изготовили именно азороссы. Так или иначе, спешить с какой бы то ни было публикацией не было ни малейшего смысла. А записи надо было быстренько упрятать туда, откуда их не просто будет достать кому бы то ни было. Потому что, подождав немного и убедившись в том, что я вовсе не спешу воспользоваться попавшим в мои руки материалом, его попытаются у меня изъять и передать более сговорчивому мастеру пиар-сенсаций. Пристроить записи в надежное место надо было немедленно; однако мне не хотелось оставаться и совершенно без материала: наверняка мне удастся улучать минутки, чтобы еще и еще раз слушать и обдумывать услышанное. Так что нужна была копия. Вообще требовалось много чего: кассета, машина, надежный сейф… Все это надо было успеть сегодня: начиная с завтрашнего утра времени на такие операции у меня может просто не остаться.
Вот так-то. Прощай, свободный вечерок…
Долго предаваться сожалениям я не стал. Прежде всего спустился в холл и там в одном из киосков купил кассету. Одну; нынешние кассеты были куда более емкими, чем употреблявшиеся тридцать лет тому назад. Оригинал записи лежал, понятное дело, в моем кармане: оставлять его в номере решился бы только умственно неполноценный идеалист.
Купив кассету и заодно оглядевшись по сторонам, я вернулся в номер и переписал текст; чтобы не было лишнего шума и для экономии времени я воспользовался скоростной переписью с линейного выхода, а звук отключил. Номер наверняка прослушивался, а я вовсе не хотел, чтобы важная информация стала чьим угодно достоянием еще до того, как я сам решу, как с ней поступить. Пока аппаратик мотал ленту, я раздумывал над тем – как с наименьшей затратой времени и сил выяснить, назначался ли в какую-то из южных стран (вероятнее всего – Аравийского полуострова) новый посол в середине 2017 года, а если назначался, то кто именно. Если мне повезет, и окажется, что он еще жив, можно будет попытаться с его помощью расшифровать некоторые намеки из тех, что содержались в записанном разговоре, но не поддавались однозначному истолкованию.
Поразмыслив, я пришел к выводу, что вряд ли смогу получить нужную информацию непосредственно в МИДе: у меня там не было добрых знакомых, а пока обзаведешься ими – время пройдет, его же и так у меня было немного. Самым разумным будет – порыться в периодике тех времен в Государственной библиотеке; в каком-нибудь из официальных изданий что-нибудь да найдется. Не сегодня, конечно, и не завтра; сегодня все оставшиеся часы уйдут на окончательное врастание в быт, а точнее – на аренду машины и на помещение в надежном месте моего нового приобретения – этой вот самой записи, да и копии – тоже; укрыть их надо было, разумеется, в разных местах. Сам собой напрашивался вариант: абонировать сейфы в двух банках. Добраться до такого укрытия если и не совершенно невозможно, то, во всяком случае, куда труднее, чем вскрыть мой номер, где и тайника приличного не оборудуешь. Разумный вариант, слов нет. Однако не тут-то было…
В суре двадцатой Корана, что обозначена буквами Та Ха, в айяте сто тридцать третьем, сказано: «Отчего бы не пришел он к нам с ясным знамением от своего Господа?» Знамений полным-полно, надо только уметь их видеть и понимать; недаром там же сказано: «А разве не приходило к ним явное доказательство в первых свитках?»
Мне ждать знамения пришлось недолго. Пока заканчивалась перезапись, я включил ящик, потому что подошло время очередных известий по семнадцатому каналу – полицейских новостей. И мне уже через минуту прямо на блюдечке выдали это самое знамение. Оно имело вид сообщения о том, что минувшей ночью произошло вооруженное ограбление депозитария Интербанка – одного из тех двух, что я наметил себе для помещения своего материала. Работали серьезно, пошли на мокруху, сигнализация промолчала, видимо, налет был подготовлен профессионально. Сейфы были вскрыты, вложения, естественно, исчезли.
Совершившееся я расценил как явное доказательство наивности своего плана. Нет, рисковать не станем: после описанного случая я наверняка заработаю бессонницу, если с нехорошим упрямством осуществлю этот вариант. Собственно, это было естественно: он лежал на поверхности – значит был плох. Еще хуже могла бы быть лишь попытка отдать материалы на хранение в один из доступных мне корреспондентских пунктов крупных европейских газет. Там работают прекрасные люди, но все они, увы, журналисты, и за жареную новость продадут и остатки совести. Нет, это было все равно что пытаться сохранить кочан капусты, упрятав его в козлятник. Не вытанцовывается. А больше никаких вариантов сию минуту в голову не приходило. Не в гостиничный же сейф сдавать, на самом деле!
Ладно, решил я, решение проблемы наверняка есть, у меня в подсознании, но нужно дать ему время на вызревание – и оно проклюнется само. А пока этого не произошло, придется не расставаться с кассетами ни днем, ни ночью. Мое тело, конечно, не сейф, но оно хотя бы постоянно охраняется весьма
