заинтересованы не в увеличении влияния ислама в России, но в усилении влияния России на исламский мир; если для этого надо помочь мусульманам в вашей стране – что же, пожалуйста.
– Неужели предстательство Штатов вас более не удовлетворяет?
– Штаты… Они, ты сам понимаешь, еще очень долго будут восприниматься исламом как нечто не только чуждое, но и враждебное; они еще сильны – поэтому ислам с ними считается; но любить их не будут никогда не только в Иране или Ираке. А согласие из-под палки никогда не бывает надежным. Но вот если в мире возникнет равная сила, достаточно крепко связанная с исламом, – конечно, к такому лидеру будут прислушиваться и выполнять его советы с куда большей охотой. Вот так в общих чертах обстоит дело с нашей точки зрения. И вот почему я здесь.
– Ты сказал – в общих чертах. Но есть, наверное, и какие-то интересные частности?
– Без них никогда не обходится.
– Какой же частный вопрос ты должен решить сейчас, здесь?
Он, казалось, поколебался; но решение выпало не в мою пользу.
– Об этом пока еще рано. Я ведь не забываю, что имею дело с журналистом. А в моем деле преждевременная огласка совершенно не нужна. Читай газеты, – посоветовал он. – Только не сейчас, а этак через месяц после воцарения. Когда у государя найдется время для занятий международными делами.
– Еще один вопрос: ты собираешься с ним встретиться – теперь, еще до референдума?
– Надеюсь, что он удостоит меня такой чести. Вижу, однако, что ты мне все еще не веришь. Ищи своего человека, повторяю, в другом месте.
– Ясно.
– Ну, я считаю, что моя пресс-конференция успешно завершена. Всем пора спать – даже мне. Вы можете располагаться тут до утра без помех: за домом присматривают.
– Шин Бет?
– Тебе обязательно нужны названия? Излишнее любопытство вредно, молчание, как ты знаешь, ограда мудрости.
Но мне было не до изречений.
– Послушай, Изя. Если ты в самом деле заинтересован в сотрудничестве…
Он растянул рот до ушей в нахальной, как мне показалось, ухмылке.
– Мы давно уже сотрудничаем; просто ты об этом не догадываешься – а вернее, тебя скверно информируют.
– Пусть так. Но если хочешь продолжения, то хоть ты не скупись на информацию.
– По-моему, я и так уже сказал тебе все, что можно, и даже то, чего нельзя.
– Тогда добавь самую малость.
Он поморщился:
– Ну чего тебе еще?
– Объясни: почему ты не пришел, когда я договорился о твоей встрече?
– Я был там, – сказал он, не моргнув глазом. – И вовремя понял, какую встречу ты мне готовишь. Люблю приходить заранее. Да и я – не волк-одиночка, меня тоже страхуют. Конечно, если бы вы меня и задержали, то не более чем на полчаса; но я не мог потерять и этих тридцати минут. Иначе ты сейчас выглядел бы бледно. И девушка тоже.
– К сожалению, – сказал я, – твою встречу сейчас организовать я не в силах. Но передать что-то от тебя – могу.
– Кому?
– Хотя бы тому же Акимову.
Он подумал немного.
– Нет нужды. Я уже передал, кому следовало.
– Не секрет – кому? А то ведь может и не дойти.
Он покачал головой:
– Из уст в уста – самому Претенденту.
То был удар ниже пояса.
– Ты… виделся с ним?
– Он доверяет нам больше, чем ты.
– Я ведь могу проверить…
– Ради Бога. – Он помолчал секунду. – Пожалуй, могу сдублировать и тебе. Речь идет о готовящейся атаке на Претендента…
Ну об этом-то я знал.
– Не на Искандера, – уточнил он. – На Алексея.
Бред. Я бы знал. Европа была для меня совершенно прозрачной. Там ничего подобного не затевалось.
– Ты уверен? Мне это кажется маловероятным.
– Гарантирую стопроцентно.
– Не верю. Искандер слишком умен, чтобы…
– Он ни при чем. Это не его команда. Не ваша. Это работа тех, кто ставит на Алексея. Предотвратить в последнее мгновение, с шумом и треском – и обвинить вас. Ты, я вижу, все еще не понял, чем тут занимаюсь я. Страховкой; но не Искандера – вас и так слишком много. Страховкой Алексея. И не только потому, что покушение на него было бы на деле ударом по Александру. В первую очередь – потому, что Алексей нужен.
– Кому? Зачем? Для поддержания здоровой конкуренции?
Он покачал головой:
– Вот этого я сказать не могу. Потерпи. Да и мне пора.
Но я уже сообразил:
– Тбилисский вариант?
– Умный человек, – сказал Изя. – Все понимаешь. Грузию и Армению мусульмане не получат: они должны остаться такими, каковы есть. Ну, все, все, все.
Уже в прихожей он повернулся:
– Кстати. Завтра, отправляясь на съезд, захвати с собой мой подарок.
– Что-то у всех мрачноватые прогнозы на завтра. Ты, Филин…
– Умный человек, между прочим. Советую прислушаться. И вообще – будь осторожен. Шрейб открыткес. Шалом!
Он закрыл за собой дверь, и через минуту приглушенно загудел лифт. В комнате Наташа капризным голосом сказала:
– Ну, теперь я могу наконец вылезти из танка?
И принялась расстегивать бронежилет.
– Только не закидывай куда-нибудь, – предупредил я. – Мало ли – вдруг понадобится.
– Ага, – сказала она. – Пожалуй, ты прав. Надену его вместо пижамы. Для защиты от тебя.
– Не поможет, – откликнулся я. – Слишком короток.
– Какая досада! – проговорила она так убедительно, что я чуть было не поверил.
5
Я проснулся, когда настоящее утро еще не успело установиться; сработал внутренний будильник. Неплохо было бы позавтракать; однако нечем оказалось. Пришлось ограничиться утренними процедурами; на йогу времени уже не хватало. Пока Наташа собиралась, я внимательно осмотрел квартирку: все должно было остаться точно в том порядке, в каком было, когда здесь появились мы. Что касается Изи с его людьми, то я был уверен: им эта заповедь известна ничуть не хуже, чем мне. Спустились на лифте. Вчерашний подарок-один я держал в кармане, подарок-два, более громоздкий, лежал в сумке на самом верху. Впрочем, если говорить серьезно, сию минуту я никаких событий не ожидал, а оружие приготовил лишь для того, чтобы вызвать у себя необходимое настроение боевой собранности. Интуиция не подвела: в подъезде было спокойно до полной безмятежности. Перед тем как выйти во двор, мы все же постояли с полминуты. Потом Наталья спросила:
