– Кара, – вяло проговорила Инна. – Стоит ли уклоняться от нее? – Вряд ли она как следует понимала, что говорит: слишком много впечатлений свалилось на нее за последние дни.
– Ну и хорошо, – сказал физик. – Умереть – это еще не самое страшное.
Никто не согласился и не возразил. Люди молчали, словно это и не им предстояло умереть. Только Нарев улыбнулся.
– К чему унывать? – сказал он легко. – Мы умрем, но здесь останется другая раса, не обладающая нашими слабостями. Я передал ей все, что мог – принципы, организацию. Этот мир более приспособлен для них, чем для нас. Не знаю, как вы, а я больше не хочу забот.
Снова наступила тишина, потом послышались приближающиеся шаги. Дверь распахнулась; вошел Карский. За ним следовал робот. Он остановился на пороге, поблескивая объективами, потом отступил, и дверь затворилась.
– Приветствую вас, администратор! – сказал физик. – Вы пока живы; мы тоже. Вот и все новости.
Администратор огляделся.
– Где Вера?
– В вашей каюте, – сказала Зоя. – Она, кажется, плохо себя чувствует.
Физик фыркнул.
– Ну да. Однако кто чувствует себя хорошо? Она просто разъелась. Ничего, сейчас девочка быстро похудеет. Если успеет, конечно. Потому что все это чертовски похоже на конец.
– Нет! – сказал Карский решительно. – Если бы мы захотели найти выход… Беда в том, что мы не хотим его найти!
– Я предлагала обратиться к богу, – медленно, как сквозь сон, опять проговорила Инна.
Нарев посмотрел на нее, усмехаясь.
– Вы? К богу? А, понимаю. Боюсь, дорогая, что тут вас ожидает самое тяжкое разочарование.
– Какое?
– Вам ведь бог представляется, несомненно, мужчиной? – спросил Нарев своим резким голосом. – Ну так вот, это ваша крупнейшая ошибка. Бог – это, конечно, женщина. Если вы знакомы с литературой по данному вопросу, то знаете, конечно, что бог сперва создал мужчину, а женщину – потом. Так вот, будь он мужчиной, он в первую очередь сотворил бы, конечно, женщину; подумайте – и убедитесь, что я прав. Так что бог – ваша конкурентка, друг мой, не забудьте этого!
Он развлекался; Инна широко раскрыла глаза, огляделась; никто не смеялся. Она положила пальцы на кисть штурмана и уже не снимала их.
– Браво, – пробормотал Истомин. – Но бог, он или она, нас, по-видимому, не накормит. И роботы тоже. Почему? Может быть, вы можете ответить и на это?
– Могу, – кивнул Нарев. – Мы дали им сигнал.
– Какой?
– Они просто решили, что мы уже начали уходить. Как он.
Карачаров встал.
– Разговоры, разговоры… – раздраженно сказал он. – Администратор и вы, капитан! Я вижу, что все мы пришли к одному: мы больше не хотим жить, и даже роботы чувствуют это. Что ж, умрем. Но мы не заслужили голодной смерти. Она будет слишком мучительной, к тому же умирать от голода как-то унизительно, вам не кажется? Разве мы не можем уйти проще, быстрее и приятнее? Разве эвтаназия – пустой звук?
Он перегнулся через стол и заглянул в глаза капитану.
– Вы взяли на себя ответственность за нас, когда мы сели на корабль. Доведите же свою миссию до конца! Вы понимаете, о чем я говорю.
– Чего вы хотите?
– Скорость наша велика, хоть мы ее и не ощущаем. Мы не станем ложиться в коконы, а вы дайте резкое торможение. Нас не станет в один миг.
– Я против, – быстро сказал Нарев. – Тогда погибнем не только мы.
– Нарев! – сказал физик. – Речь идет о людях, бросьте жалеть роботов.
– Они – раса будущего, и в ней мое бессмертие. Я против.
– Бессмертие? А не они ли вас выгнали?
– Бывало хуже, – серьезно сказал Нарев. – Бывало, что распинали, а потом поклонялись. Сжигали – и причисляли к лику святых. А я всего-навсего изгнан – недорогая плата за крылья и золотое сияние.
– И я тоже против, – спокойно сказал капитан. – Это было бы просто-напросто убийство, а я не хочу убивать даже в последний миг жизни. Это было бы изменой долгу.
– А предоставить нам умереть с голода – это что?
– Это издержки централизации, – сказал Истомин.
– Вы не поняли, – проговорил капитан. – Я готов помочь. Но пусть соберутся все. Может быть, кто-то еще хочет жить? Инспектор, не могли бы вы пригласить остальных?
– Да, – сказал инспектор, вставая. Зоя проводила его взглядом, а капитан в это время смотрел на нее. Глаза, подумал он; ее глаза потухли, и трудно представить, что не так давно они вызывали желание глядеть в них, глядеть без конца. Слабая женщина, подумал капитан, словно бы никогда и не было ничего.
– Не выдержала испытания. Слабая женщина. Хотя, все мы оказались слабы. И я тоже непрочь был бы умереть, чтобы избавиться наконец от ответственности… Ho не имею права.
В салон вошла Вера. Администратор вскочил, усадил ее. Глаза ее были заплаканы, она куталась в плед. Появилась и Мила – сонная, безразличная. Теперь все были в сборе.
– Так, – сказал капитан. – Смотрите.
Он вынул из кармана флазер. Капитан оглядел присутствующих – все шевельнулись, увидев этот изящный механизм для прекращения страданий. Физик протянул руку; Устюг отрицательно покачал головой, положил флазер на стол и накрыл его ладонью.
– Флазер будет лежать здесь. Он заряжен… – капитан вытащил батарею, поставил ее на стол и дал всем полюбоваться, затем снова задвинул на место. – Вот еще, – он вынул из кармана вторую батарею и положил рядом с флазером. – Хватит на всех. Теперь – если все действительно хотят этого – вы разойдетесь по каютам. Прошу правильно понять: я не против того, чтобы умер тот, кто больше не хочет жить. Но если кто-то лишь боится воспротивиться другим и признать, что боится смерти, то зачем ему умирать? За компанию? Пусть остается в своей каюте.
– Пусть умирает с голода или в драке с роботом, – дополнил физик. – К чему эти разговоры, капитан? Дайте мне оружие.
– Я сказал: все разойдутся по каютам.
– Послушайте! – сказал администратор. – Да вы в своем уме? Неужели это не шутка? А вы, инспектор? Где ваш закон?.. Надо же отобрать у них оружие! Они не в своем уме!
Инспектор покачал головой.
– Это говорите вы, едва не погубивший корабль? Нет, не отмахивайтесь: я знаю, что я прав. Закон умер, администратор, потому что иначе вас не было бы здесь. Я готов умереть!
– Инна! – сказал администратор. – Вы… неужели вы захотите умереть теперь, когда вы не одна?
Актриса задумчиво поглядела на него.
– Я понимаю вас… – Она на миг прислонилась головой к плечу Лугового, улыбнулась. – Мне сейчас хорошо, да. Но уже столько раз было хорошо, а потом становилось плохо. Не лучше ли уйти в хорошем настроении? – Она взглянула на штурмана. – И вы ведь не оставите меня одну, Саша?
Штурман проглотил комок и кивнул.
– Администратор, – сказал Истомин. – Мы ценим ваши усилия. Но они бесполезны. Мы решили – и не отговаривайте нас.
– Вера! – крикнул Карский. – Но ты ведь не захочешь!
Она медленно подняла на него глаза.
– Наверное, так будет лучше, – сказала она тихо.
– И ты? Почему?
Вера лишь покачала головой и опустила глаза.
Где настоящие слова? – с тоской подумал Карский. Нет, не слова; дела где? Где великие цели? Что мы
