спуститься в лес, они собирались обычно такими вот кучками – для спокойствия и надежности. Хотя даже сейчас, когда шла война, тут никого чужого быть не могло: в горах все видно и слышно издалека, и появись здесь незнакомые люди, пусть тоже горские, но из других мест, – это стало бы сразу же известно всей округе: связь между поселениями здесь была налажена давно и основательно. Будь кто-нибудь подозрительный замечен – и на одной, другой, третьей вершине густо задымили бы костры. Однако сейчас воздух был прозрачен, и только в самых высоких местах клубились серо-голубые туманы.
Но если все это именно так и обстоит, то приходится сделать вывод: уже замеченный нами ранее отряд, поднимавшийся ночью по тропе в горы, никаких подозрений у местного населения не вызывал; разумеется, он не прошел незамеченным и даже дважды был остановлен улкасскими патрулями. Однако после непродолжительных переговоров в обоих случаях отряд пропустили, даже не потребовав разоружиться; видимо, и на самом деле тут все было согласовано заранее. Зато, пропустив отряд, патрули продолжали нести службу еще бдительнее, как если бы их предупредили о какой-то грозящей опасности. Правда, пока ничего такого им заметить не удалось. Женщины с дровами в счет не шли: это было дело обычное, житейское, и ни один горец не унизил бы себя до того, чтобы проверять небольшой бабий караван. Правда, совсем без внимания они не остались: один из бойцов второго патруля, провожая глазами уходящих вверх женщин, уже скрывавшихся в длинных вечерних тенях, сладко причмокнув, сказал старшему:
– Как идут, как задом крутят, а? Слюнки текут! Никто так не ходит, как наши женщины, горские. На что старшой ответил с усмешкой:
– Если будут так ковылять – им сегодня до дома не добраться.
Они были не из этих мест, патрульные, но знали, конечно, где тут живут люди. До ближайшего поселения таким шагом было никак не менее шести часов.
– Далеко приходится ходить за дровами.
– Да, – согласился старшой. – Тут лес низко опустился. У нас лучше жить: и лес, и вода ближе.
– Как думаешь: они и ночью ходят? Старшой немного подумал.
– По доброй воле тут в темноте никто не пойдет, – ответил он уверенно.
– Там, выше, тропа идет через осыпи – не так ступишь и загремишь вниз; пока туда долетишь – одни кости останутся, и те будут переломаны.
– Значит, заночуют где-то в дороге? – не унимался патрульный.
– Где же еще.
– Тут только одно место есть, где можно спокойно расположиться на ночь.
Помнишь, мы проходили: пещерка в Трех камнях. И крыша, и вода там, ключ – с привкусом, правда, но пить можно. А костер у них с собой.
– Помню, конечно. Вода, скажу тебе, противная, хотя и говорят, что целебная. Так не болей – и не надо будет исцеляться.
– Ну да. А как думаешь: не заглянуть ли к ним ночью? Надо же думать об их безопасности. Мало ли…
– У тебя всегда козлиные дела на уме.
– Ну, а как же без этого жить? – Это конечно…
– Нам же все равно по пути.
– По пути, да не очень.
– Ну, подумаешь – отклонимся на сотню-другую размахов. Не на всю же ночь! Облегчим им жизнь и вернемся на тропу. А им после этого куда веселее станет до дома добираться.
– Это если они еще захотят…
– Ну! Чтобы женщина в горах отказалгГ воину, не подчинилась…
– У них ведь и свои мужчины есть, надо думать.
– Так ведь не скажут! Кому охота сознаваться в таком.
– Да что это ты вдруг так распалился? Может, там одни старухи.
– Нет других – так и старуха сгодится. А только я успел одной в лицо заглянуть, хотя и шли они скромно; нет, старшой, она была молоденькой, любой бы заволновался.
– То-то у тебя кровь заиграла.
– Так сходим? Честно предупреждаю: я все равно не утерплю.
– Видно будет. Может, и сходим – для порядка.
– Да ты сам подумай. Мы ведь этот отряд пропустили с равнины, свирский?
– Такой приказ был.
– Я не об этом. Они ведь тоже заночуют где-нибудь в пути?
– Надо думать. Но они той пещеры не знают.
– Пусть не знают. Увидят женщин – пойдут за ними. А ведь им, чужакам, какое дело до чести наших женщин? Понял?
– Ну… Тут ты, пожалуй, прав. Нельзя женщин без охраны оставлять.
– Значит, пойдем?
– Прямо сейчас. А то ведь и опоздать можем. Старшой скомандовал, и патруль – девять воинов – привычным, быстрым шагом двинулся в том на правлении, откуда пришел: вверх.
