Убитых поросят выволокли на поляну. Мухи вились над освежеванными тушами, садились на одежду охотников, льнули к мокрым лицам.
— Отберем самых упитанных свиней для копчения, остальные туши оставим в лесу.
Егерь вынул мешочек с солью и принялся натирать ею снятые с ребер полосы мякоти.
— Пусть как следует пропитается, а к вечеру отправим в коптильню.
Кид с профессиональной сноровкой хирурга резал филей на куски, швыряя лишние части собакам.
Брасье насвистывал, свора крутилась неподалеку, вожак своры, приблизившись к лейтенанту, лизнул ему руку теплым языком.
Егерь недовольно насупился.
— Обычно они не признают чужих.
— Ролан умеет привораживать животных, — согласился Кид. — Это называется природный магнетизм.
— Скорее, это называется колдовство.
После полудня тронулись в путь. Здоровяк Смок и негр, захваченный на баркентине, тащили мешки подсоленного бекона. Егерь гнал собак, Винд взял, что полегче, карабины по большей части сложили на доктора и Брасье, а Баррет держал наготове заряженное ружье.
— В хижине кто-то есть.
— Это точно — дым идет не только из коптильни.
— Сюда могли заглянуть испанцы?
— Не думаю, они крепко сидят на южной половине острова и не суются в сторону Ла-Вега.
— Колонисты пришли, чтобы купить бекона и жира. Мешки с товаром валяются у самой двери.
Баррет на всякий случай устроил ружье поудобнее и присмотрелся к темному провалу двери, затянутому тонкой материей от москитов.
— Мне не нравятся неурочные визитеры.
Егерь достал затравку из перевязи и, аккуратно зарядив ружье, устроился за деревом. Собаки кружком сели у его ног. Диковатые глаза вожака внимательно следили за домом, чуткий нос ловил доступные только зверю запахи.
— Эй, кто здесь! Выходите на открытое место. Вы французы?
Несколько секунд в хижине только молчали.
— Все в порядке, мы торговцы, англичане из Порт-Ройала, — ответили из двери по-французски, но с резким акцентом.
Коренастый человек с упрямым подбородком вышел на поляну. Он показался Баррету смутно знакомым. Рыжеватые редкие волосы прилипли к упрямому лбу.
— Форстер, — коротко представился он. — Я привез порох и пули в обмен на мясо.
Винд по-птичьи присвистнул. Слуга Форстера, невзрачный затюканный малый, возился возле мешков.
— Ты устроишь драку? — шепотом спросил Баррета Генри Кид.
— Всему свое время. Тронуть его теперь — это оскорбить егеря. У меня нет охоты ссориться с буканьерами.
Забитых поросят уволокли в коптильню. День клонился к вечеру, небо быстро темнело.
Форстер хмуро рассматривал Баррета прямо в упор.
— Кто вы такой?
— Капитан Питер, корсар на французской службе.
Форстер, должно быть, принял имя за фамилию, он равнодушно отвернулся и ушел в дом, пытаясь избавиться от бесчисленных москитов. Кровососы кинулись на вновь прибывших, и Кид снова взялся за свою метелку из травы.
Слуги — пленный негр с баркентины и тощий раб Форстера — возились у коптильни, подвешивая мясо к деревянным рамам. Баррет проводил взглядом их сутулые спины.
— Пойдем в дом, Генри. Надо быть начеку, когда наступит ночь.
Хижина под крышей из пальмовых листьев быстро оказалась переполненной людьми. За дощатым столом расположились егерь, здоровяк Смок, улыбчивый Винд, Брасье, Форстер и сам Баррет. Доктор, словно стараясь держаться подальше от торговца, засел на колченогом табурете в углу. Фляги у всех опустели.
Егерь забросил в угол шляпу и устроил ружье между колен. Собаки возились за ветхой стеною дома, они тяжело дышали и упорно вычесывали блох, там же зудела несметная мушиная стая. Шорохи деревьев и возня животных навевали на Баррета глухую тоску.
— У меня завалялась карточная колода испанской работы. Пока не стемнело совсем, можно сыграть. Я держу банк, ставим по десять реалов.
— Получится слишком крупная игра.
— В чем и заключается вся соль. Играем на наличные, уплата без отсрочки.
— Мы сразу пас, — тут же хором заявили Винд и Смок.
— А я решил спасать свою душу, — добавил врач.
— У меня нет наличного серебра — только мясо на продажу, — с сожалением пробурчал егерь.
За столом, кроме капитана, остались только Форстер и Брасье.
Баррет вытащил двойную колоду карт из пальмового пергамента, быстро перетасовал их и, не глядя, взял себе верхнюю.
— Теперь ваша очередь, Форстер.
По малоподвижному лицу торговца трудно было судить, что оказалось у него на руках. Брасье беззаботно рассмеялся.
У Баррета на руках оказался черный валет, он допил кружку до дна, сбросил карту и взял себе новую.
Выпала тройка.
— Прикуп.
Теперь по ушам и широкой челюсти Форстера было заметно, какое он испытывает напряжение. Цвет кружки на столе беспорядочно менялся с коричневого на темно-серый. Баррет притронулся к верхней карте в колоде, потом отсчитал ногтем еще несколько и остановился на той, которая не вызывала у сосуда тревожного мерцания.
Шестерка.
— У меня три и шесть — девятка, джентльмены.
Брасье усмехнулся и открыл свои две четверки.
— На этот раз мне не совсем повезло.
Форстер очень грубо выругался и открыл три и восемь.
Шестьдесят реалов, две тройные ставки, перекочевали к Баррету.
Кид молча подошел и запалил сальную свечу. Пламя корчилось на фитиле.
«В колоде сто четыре карты, интересно, к тому времени, как они кончатся, кто-нибудь увидит мои манипуляции с кружкой? Вот ведь чудеса — этого мошенничества, похоже, не замечает никто, кроме меня».
Игра шла с переменным успехом. Баррет небрежно спустил первый выигрыш. Форстер, широко усмехнувшись, загреб деньги и рассовал по карманам.
— В банке еще полным-полно разных карт.
Чуть позже пират поднажал и заставил Форстера проиграть пятьдесят реалов. Брасье с одинаковым высокомерным равнодушием проигрывал и выигрывал, похоже, его интересовала в основном карточная дуэль между Барретом и торговцем.
— С меня хватит, я продулся в пух и прах, — спустя небольшое время беззлобно заявил он.
Найджел теперь походил на измученного травлей быка. Когда от колоды осталась только четверть,
