пополнить свой карман, заодно сразиться за правое дело. Это именно то сочетание целей, которое особо греет мое усталое сердце врача.
— Да будет так.
Через короткое время «Синий цветок» шел курсом на восток, пустившись в погоню за новой добычей. О Памеле Форстер-Саммер впопыхах позабыли — певица заперлась в бывшей каюте Баррета. Что творилось у нее в душе, не знал никто, да никто этим и не интересовался.
Матросы устроились на марсовых площадках. Полдень понемногу тускнел, сероватая дымка подобралась с закраины моря.
— Тут душно, — шепнул Ланцетник. — Душно и страшно, словно мне снова стукнуло шесть лет, и братец Джок на целый день запер меня в старом сундуке, который стоял в комнате с привидениями. В сундуке немного воняло мышами и лавандой. Это было сорок с лишним лет назад.
— Брось сомнения, Генри, — против обыкновения вежливо отозвался наблюдательный Баррет. — Что с тобою творится, бедный друг мой? Мы с тобой породнились почти как братья. Под ногами не дно сундука, а мои «Синий цветок», вокруг море, немного островов и очень много пустого пространства, ветер притих, может статься, этот барк с серебром — вовсе не бредни Берне.
— Ох, Питер…
— Ага, понимаю — ты, должно быть, услышал «голос моря».
— Нет, мне не нравится эта затея с погоней. И твой Берне с зарубцевавшейся раной
— Не беда. Если вместо одного барка нас поджидает флотилия — ну что ж, мое судно делает до пятнадцати узлов в час, мы оторвемся от погони. Если Берне задумал нечто подобное, ему очень скоро придется сплясать в воздухе последний танец повешенного.
— Питер, ты мне друг?
— Конечно, я твой друг и брат по ремеслу, такую дружбу не купишь за деньги.
— Верного товарища, увы, не купишь, зато можно заложить, если цена покажется сходной. Пожалуйста, не предавай меня, Питер.
— Я не предам тебя, брат.
Странное затишье нависло над морем. Баррет и сам ощутил колкое беспокойство — солнце померкло, пустое пространство навевало тоску. Берне, уже оправившийся от испытания, стоял, вцепившись в леера. Лицо его, сухое и фанатичное от природы, сделалось еще более жестким, на щеках пылал румянец, длинный шрам на лопатке скрыла плотной бязи рубаха с чужого плеча.
— Вот оно, пятнышко впереди, «Святой Фома» — тащится едва-едва. Капитан! Я от имени несчастных французов, которых до сих пор удерживают там в плену, всячески умоляю вас атаковать.
— Не спеши.
На люггере прибавили парусов, суда сблизились на расстояние пушечного выстрела, и «Фома» попытался развернуться носом к пиратскому люггеру.
— Испанцы собираются подраться всерьез. Кто там командует — сумасшедший?
— Надо бы отступить, — тихо прошептал Генри Кид. — Оставь, Питер, ты эту странную посудину в покое — мне очень и очень не нравятся их самоубийственные замашки.
— Думаешь, что за мысом острова прячется эскадра?
— Именно. Нам выкинули лживую подсадную птицу.
— Как знать, может, ты и прав.
Баррет, не скрываясь, вытащил кружку. «Пожар остыл, и угли охладели» — словом, она оказалась густо-черной, даже без глянцевого отлива. «Поздно что-то менять».
Свистела боцманская дудка. Люггер, подчиняясь команде, развернулся так, чтобы зайти с кормы неприятеля. Линия мыса — могучая горбатая громада зелени, песка и скал — тоже разворачивалась на фоне светлой линии прибоя. Мыс нехотя менял свои очертания одновременно с перемещением точки, с которой его рассматривал Кид. Появилась вершина горы и скалы с чередой острых террас. Бесчисленные стаи чаек полоскались в воздухе. Время от времени с уступов срывалась новая стая, и острые камни у берега выглядели пестрыми от птичьего помета.
Открытые пушечные порты «Фомы» таращились черными дырами.
— Ждут, что мы сунемся под бортовой залп, — светло улыбнулся Винд. Ветер трепал темные кудри восемнадцатилетнего красавца-лейтенанта.
— Ты видишь спрятанную эскадру, Джо?
— Не вижу. Марсовые тоже не видят ничего, к тому же я сам взбирался на мачту — вы ведь знаете, мистер Баррет, насколько я зоркий.
— Не хвастайся, парень, игра сейчас идет слишком по-крупному. Подумай и скажи наверняка — там есть спрятанные испанские корабли?
— Нет. Руку даю на отсечение — нет, ничего не видел.
— Тогда вперед, и да пребудут с нами Бог, королевская милость и удача.
Суда сходились, маневрируя. Зрелище для постороннего наблюдателя (если бы на острове оказался таковой) представлялось величественное. Каждый из парусников ловил ветер, чтобы занять более выгодную позицию. Муссон уже нагнал к самому горизонту груду серых облаков. Дымка понемногу скрывала и вершину одинокого острова — казалось, если протянуть руку, то можно отщипнуть от облака ватный кусок. Клонился к закату день, и красноватые лучи, пробиваясь сквозь скопище облаков, окрашивали тучи в оттенки огня и сизого мрака. Темным блеском сияла неспокойная поверхность моря, несколько ярче светились кильватерные струи судов. Птицы вопили над острыми срезами скал, и этот крик служил аккомпанементом к наметившейся драке.
— Уходи в каюту, Генри, спрячься, брат. Все, что нужно сделать, мы сделаем без тебя.
— А я желаю остаться.
Доктор, вцепившись в леер, жадно следил за парусом чужого корабля. Ha «Фоме» уже поняли тщетность бегства. Паруса убрали, пушки так и не выстрелили, испанский парусник ждал рукопашного боя.
Оживленный, в несколько лихорадочном состоянии Берне с заемной абордажной саблей торопился к баку. Слишком большая рубаха, подаренная Смоком, обвисла на его жилистом, но сильном теле, француз казался одержимым близкой схваткой.
— Покажем им! Месть! Месть!
Баррет замешкался. Непонятная неторопливость, нежелание двигаться, овладела им. Она не имела ничего общего ни с трусостью, ни с усталостью, казалось, разум англичанина, поглощенный еще не осознанной идеей, запрещал ему действовать.
— Винд, нам надо отступить, — хрипло сказал он.
Джо в недоумении обернулся — гладкие щеки лейтенанта порозовели от ветра.
— Почему? — с оттенком обиды спросил он. — Капитан, мы никогда еще не отступали. Тысяча дьяволов! Я готов выполнить любой ваш приказ. Если велите — прыгну в воду. Но только возьмите на себя труд, объясните — зачем..
— Погоди, Джо, я не знаю, в чем тут дело, знаю только, что тут пахнет предательством.
— Клянусь — вокруг пусто и нет испанских кораблей. Барк один-одинешенек. Даже если на борту солдаты, у нас есть неплохие шансы на победу.
Питер замолчал — впервые в жизни он не посмел возразить собственному лейтенанту. Суда тем временем сблизились. Вражеский корабль подался назад, и на люггере еще прибавили парусов. «Синий цветок» летел по волнам, делая все пятнадцать узлов. Грубое полотно парусов приукрасили краски заката, черные обводы корпуса резали темнеющую воду.
— Готовьте абордажные крючья, — хмуро сказал Баррет. — А ты, Смок, смотри не промахнись. Возьми бревно, чтобы заклинить «испанцу» руль. И помни — если ты подведешь, я лично вышибу твою последнюю гляделку и без единого реала вышвырну тебя на берегу.
