опровержение, «воронья считалка», как он назвал его про себя, поспеет, все равно найдется с полдюжины горлопанов – и слева, и справа, – которые потребуют разъяснения. Значит, еще сегодня надо найти время для того, чтобы проинструктировать его представителя в парламенте, как завтра вести себя: воспринять все как дурную шутку, в серьезное обсуждение не входить.
А сейчас – завтра до обеда все, до минуты, расписано с небывалой плотностью, а после обеда придется лететь не куда-нибудь, а в Белгород, где его давно уже ждут: там обещано личное присутствие верховного главнокомандующего на учениях десантников. И не показаться там нельзя: это будет как неслабый порыв ветра, который заставит вечный флюгер на юго-западе вновь повернуться в нужном направлении; их постоянно приходится возвращать к реальности – то краном, то наганом…
Так что самому заниматься контрынформацией времени совершенно не было. Да и конечно – не царское это дело.
Так думал президент; впрочем, и других мыслей, конечно, хватало.
Что же касается главы администрации, то он, получив указания, тут же отложил все или почти все другие дела в сторону. Почти – потому что на одно действие он время все-таки нашел. А именно – позвонил.
Гридень не любил, когда его отвлекали от серьезных дел, тем более – связанных с тактикой и стратегией больших финансовых операций. Но по его личному сотовому – цифровому, конечно, и защищенному от прослушивания – ему могли звонить лишь очень немногие – те, чьими вызовами пренебрегать нельзя было. Он и не стал. И правильно поступил, потому что звонил свой человек со Старой.
– Гридень, – сказал Гридень в трубку, слегка покосившись на сидевшего напротив Кудряша. – Приветствую вас. Что? Подробнее, прошу вас.
Одновременно он нажал кнопку, записывая разговор. Дальше только слушал, лишь изредка вставляя:
– Так… так… Ну?..
А в заключение промолвил:
– Большое спасибо. Да, очень важно. Приму меры немедленно.
Спрятал трубку в карман и глянул на Федора Петровича. Тот смотрел на магната взглядом, не просящим, а просто-таки требующим откровенности. Да сейчас и не оставалось другого выхода.
– Федор Петрович, – сказал Гридень негромко. – Нас хотят спустить с рельсов. Отменить… то, что мы уже начали.
– Кто? – прищурился Кудлатый.
– Ну – кто, кто…
– Понял. Как?
– Дезавуировать объявление. И – найти и изолировать авторов.
– Тогда мы сгорим.
– Надо упредить.
– Предлагай.
– У тебя люди в готовности есть?
Кудряш только усмехнулся:
– Сколько надо? Полк? Дивизию?
– Не отказался бы от армии. А если серьезно – сколько нужно, решишь сам, а я тебе объясню, что, где, когда.
Кудряшу такая постановка вопроса не понравилась: получалось, что он стоит на подхвате, а черпаком орудует опять конкурент. Но авторитет отлично понимал, что сейчас не время для амбиций.
– Где федеральная резервная типография – знаешь? Ну та, что на случай ядерной войны…
– Спроси чего-нибудь посложнее.
– Знаешь или нет?
Кудряш похлопал себя по карману:
– Вот она где. В фабричной упаковке.
– Не понял.
– А сам-то ты – знаешь?
– До сих пор не возникало надобности.
– Объясняю. Типография эта, как и многое другое, находится в одном блоке с резервным командным пунктом – ставкой номер три. Той самой, которую я, как тебе известно, арендую. Только она законсервирована. Один уголок, правда, работает – я там свою рекламу гоню, чем заказывать другим. Что – хочешь ее раскочегарить?
– Что называется – повезло. Невероятно повезло! – Обычно невозмутимый Гридень не смог скрыть удовольствия. – Раскочегарить? Может быть, и понадобится. Но сейчас главное: не позволить…
Кудлатый выслушал очень внимательно.
– Нет ничего проще, – сказал он затем. – Охрана их и близко не подпустит.
– Нет. Наоборот. Принять заказ. Взять все материалы. И заверить: будет выполнено минута в минуту.
– Усек.
Гридень шумно выдохнул воздух через нос. И сказал:
– Только пойми: по сути – объявляем войну не кому-нибудь, а…
Похоже, Кудряша это не испугало.
– А я и не помню, когда с ними не воевал. Ну а если пришла пора – надо в конце концов дать понять, как та теща говорила, кто в доме хозяин. Минутку – сейчас брякну…
Он вызвал человека из приемной. Сказал:
– Передай – отправить в бункер ребят на усиление. Сейчас. Два автобуса. В полной боевой.
И снова Гридню:
– Еще что-нибудь?
Гридень кивнул:
– Надо вот что – прямо сейчас: есть такой чудак, работает в «Нашей газете», зовут его – Хасмоней. Его ночью должны взять, потому что и объявление, и сайт в Интернете – все прошло через него. И через него хотят выйти на автора, чтобы и его тоже замести, – потому что от него и идет вся подлинная информация. Сейчас он залег где-то, но Хасмоней знает – где.
– Все понял. Хасмонея сейчас же спрятать. Давай адрес. Есть?
– Получил. Сейчас… вот.
Федор Петрович взял адрес. Кивнул. Спросил:
– А через него – к автору?
– Нет. Одновременно.
– Адрес знаешь – где он лежит? Что он за тип, кстати?
– Ты его знаешь. Минич. Журналист.
– Минич? Черт! Это же от него я… Постой. Тогда, может быть, и эта… Зина с ним?
– Твоя горячая любовь?
Кудряш ухмыльнулся:
– Да ладно – ты ведь в курсе… Моя целительница, вот кто она.
– И это известно. Бери, пользуйся, здоровей. Видишь – ничего для тебя не жалею.
– Где они?
– Недалеко от Москвы. Мои твоим объяснят. Хотя лучше – поедут вместе. Чтобы, так сказать, быть в курсе. К тому же… Ага, вот как: взять туда этого самого Хасмонея. На его голос они выйдут. А то могут и в очередной раз сбежать – и попадут прямо туда, куда не надо бы.
– Не доверяешь?
– Фу! Постыдился бы.
– Шутка.
– Теперь так. В Москве их оставлять нельзя.
– Ясное дело. Засвечиваться ни к чему.
