– Такой срок представляется приемлемым, – кивнул генерал.
2
Джину, а заодно с нею и Минича, без других происшествий доставили, как и было приказано, в дом Федора Петровича Кудлатого. Там их разделили: целительницу сразу провели к пациенту, журналиста же поместили в комнату, где отдыхала охрана. Там он даже задремал в удобном кресле, и беспокоить его никто не стал – до поры до времени.
Провел он в довольно тревожном полусне около двух часов; мерещилось что-то такое – то ли драка со стрельбой, то ли столкновение галактик. Проснулся в состоянии похмелья, когда необходимо становится хоть что-то добавить на старые дрожжи. Но в комнате сейчас никого не было, так что попросить было не у кого. А идти на поиски в незнакомом доме он не решился и сидел, тихо страдая, жалея самого себя и все более укрепляясь в обиде на весь мир.
Джина тем временем успела переговорить с новым пациентом. Дело, по ее оценке, было серьезным, но не безнадежным. Она честно предупредила, что полной гарантии сейчас дать пока не может, но шансы есть – и вовсе не плохие.
– В конечном итоге все будет зависеть от вас, – внушала она Кудлатому. – От вашей веры. Если будете искренне, от всей души верить – в Бога, в мои силы и в ваши собственные, – вылечитесь. Если заранее настроились сомневаться – лучше и не начинать.
– Это что же, – поинтересовался Кудряш, – вы готовы даже отказаться от заработка? Я ведь заплачу хорошо. Очень.
– Я и возьму, конечно, – но только если будет ощущение, что заработала. Надо быть честным – перед Высшими Силами.
– Ну ладно, – проговорил Федор Петрович, подумав одновременно, что в бизнесе с такими правилами далеко не уйдешь. – Давайте сразу же и начнем.
Более полутора часов ушло на сеанс – каналы открывались с трудом, Кудлатый оказался тяжелым пациентом. Когда закончили, он сказал:
– Знаете, по-моему, я уже почувствовал себя лучше. Наверное, вы внушаете доверие. Давайте договоримся о вашем следующем визите и заодно поужинаем.
– Боюсь, что не смогу…
– Почему?
– Я ведь не одна приехала, а вместе с другом. Он сейчас где-то там – внизу…
– И тоже проголодался, понимаю. Нет проблем – значит поужинаем втроем. Согласны? Согласны, вижу.
В этом человеке чувствовалась сила, и отказаться Джина как-то не осмелилась – хотя, откровенно говоря, с большим удовольствием очутилась бы сейчас дома. Но вспомнила, что дома теперь стало опасно – те, другие снова приедут, – и согласилась.
Привели Минича; выглядел он каким-то потерянным, но опытный Кудряш сразу определил, в чем корень зла.
– Вашему другу просто необходимо поправиться, – заявил он категорически. – Ничего, мы найдем все, что для этого понадобится.
В столовой при виде сервированного ужина Минич несколько оживился. А приняв стопаря – почувствовал, что возвращается к жизни и непременно хочет излить свою обиду – ну, хотя бы любезному хозяину дома, раз уж никого другого нет.
К тому же и сам хозяин помог. Наливая вторую, он поинтересовался:
– Мне рассказали, что за вами было нечто вроде погони? А что, собственно, кто может к вам иметь? Кому вы там наступили на мозоль?
Только такого вопроса Миничу и нужно было.
– Мир стоит перед катастрофой, – начал он, – и у меня есть вся информация об этом. Но статью не публикуют, и кому-то, наверное, хочется, чтобы никто ничего не узнал до самого конца…
– Очень интересно, – сказал Кудлатый достаточно равнодушно: в конец света он верил только для отдельно взятых людей, а для всего мира – нет. – Что же это за информация?
– Марик, – сказала Джина. – Может быть, не стоит затруднять хозяев твоими бедами…
– Это не мои беды! Просто пока никто не знает…
– Нет, отчего же! – сказал Кудлатый любезно. – Интересно будет услышать…
Минич заговорил. И по мере того как развивался его рассказ, Кудлатый становился все серьезнее. Сначала все это казалось ему похмельным бредом; но чем дальше – тем больше принимало очертания реальности. Очень скверной, но, безусловно, реальности.
Федор Петрович в отличие от многих людей твердо верил в то, что подлостей и вообще пакостей следует ожидать не только от людей, но и от природы или, если угодно – от Господа Бога. Когда-то он читал Библию – и Ветхий Завет убедил его в том, что Бог был мужиком не всегда порядочным, но, как правило, весьма крутым. И то, что планете могла угрожать серьезная, может быть даже – смертельная опасность, его не удивило. На людях было испробовано уже многое: обледенения, землетрясения, эпидемии, войны, неурожаи, даже потоп. Так что устроить столкновение Земли с какой-нибудь другой глыбой было, по мнению Кудлатого, вполне естественным продолжением божественного эксперимента. Да собственно, ничего другого люди и не заслужили – таким было искреннее мнение авторитета и крупного магната.
Так что удивляться вряд ли стоило, а сомневаться – не очень-то. Во всяком случае, пренебрегать поступившим, пусть и по столь странному каналу, предупреждением никак не следовало. А что предупреждение было ему послано не случайно, Кудлатый был совершенно уверен: Бог не мог не выделять его из числа прочего земного населения – не мог по многим причинам, и в частности – потому, что Кудлатый понял его сущность и характер; а поскольку Богу надлежало знать все на свете, то и это мнение Кудряша не оставалось для него секретом.
Мало того: Федору Петровичу давно уже казалось, что Господь что-то такое должен учинить – слишком уж распоясались люди, слишком жестоко обращались со всем тем, что было сотворено. Кудлатый до сих пор полагал, что это будет все-таки ядерная война; теперь же понял, что это как-то не соответствовало масштабу Творца: мелковато было, хотя и задумано с явным чувством юмора. Сейчас же ему вдруг стало ясно: не желал Господь оставить людям хотя бы такое слабое утешение, как то, что это они сами навели себе решку; нет, угроза не должна была оказаться творением человеческих рук. И вот он нашел лучший способ показать муравейнику, кто был и остается хозяином, кто на самом деле вяжет и разрешает и у кого – отмщение и воздаяние. Да, теперь все сходилось – один к одному.
Эти мысли проносились в голове Кудлатого в те минуты, когда он внимательно слушал излияния Минича. И параллельно в мозгу складывался уже план действий, а точнее – даже два плана. Или, может быть, три…
– Так, – проговорил он, когда Минич умолк. – Ну а где же все это сейчас находится? Вот то, о чем вы говорили: фотографии этой штуки, расчеты там, словом, все, имеющее отношение.
Минич кивнул в знак того, что понял вопрос. И, уже открыв рот для ответа, перехватил мгновенный взгляд Джины – настолько пронзительный, что пробил даже плотную пелену похмельного тумана.
– Да все в обсерватории, – соврал он привычно для журналиста. – В той, как ее… Черт, вылетело из головы… Ну, куда он отправлял… Не в городе, но поблизости где-то…
И он безнадежно покачал головой, досадуя на ослабевшую память.
– Ладно, это мы выясним. Ну а статья, статья-то ваша где? – спросил Федор Петрович, когда журналист снова поднял голову, еще раз произнес «Вот черт…» и опять сделал паузу, чтобы передохнуть и уже самостоятельно налить себе.
– Да так и лежит, наверное, у Гречина. Перетрухал так, что вряд ли решится показать кому-нибудь… А обещал, обещал!..
– А кроме него – с кем-нибудь на эту тему разговаривали? Ну там, друзья-приятели, коллеги – мало ли кто.
– А когда я мог? Я и на улицу выходить опасался – и не зря, оказывается: если бы не ваши ребята – меня бы те увезли. Не знаю даже, как они пронюхали, где меня искать.
– Так, понятно, – проговорил Кудлатый почти машинально. – Как пронюхали – это, как говорится, вопрос технологии, это все умеют. Да вы не стесняйтесь, наливайте себе, на меня не смотрите – я свое наверстаю.
