принять собственное решение?
Отговорить ее так и не удалось. Ну что же: каждый человек – хозяин своей жизни и смерти. А обстоятельства у любого могут быть разными. Но…
Это «но» одновременно пришло в голову каждому. И все глаза повернулись к Бриджит. И она без задержки ответила на подразумевавшийся вопрос:
– Сенсаций не будет, мальчики. Я слышала все, что он сказал. Значит – полечу с ним. Кто-то удивлен?
Если кто и удивился, то не очень. Сослуживцам, конечно, никто не рассказывает всего о своих личных проблемах, но люди догадливы. Две скороспелые, пусть внешне и беспроблемные семьи распадались, не для того ли, чтобы образовалась третья – новая? Брюс улыбнулся. Директор подумал: «Свадебное путешествие за счет налогоплательщиков? Хорошо придумали».
Генерал же сказал сухо:
– О вашем решении будет доложено.
На такой ноте обсуждение и закончилось.
Несколько странно было все это. Вооруженные силы – не конгресс, там вышестоящие шлют вниз не темы для обсуждения, а приказы. И все. «Ай-ай, сэр». Но почему-то вот в данном случае…
Может быть, такой способ действий был рекомендован откуда-то – с еще большей высоты?
Впрочем – к чему гадать? Узнаем. Может быть. Хотя скорее – нет.
Что еще тут можно сказать? Корабль, конечно, не автомобиль: куда комфортабельнее и просторнее. И намного престижнее, чем мотель. Впрочем, любви все равно, в каком она существует ковчеге, лишь бы не мешали. Формально же никого ни в чем упрекнуть нельзя – даже с позиций самой строгой морали.
Штаб экспедиции был таким решением несколько озадачен. У самых бдительных возникли даже сомнения: не старается ли парочка скрыться – то ли от ФБР, то ли даже от ЦРУ? Или просто – от несговорчивых супругов? Но оба астронавта никогда не были, по всем сведениям, замешаны в чем бы то ни было – за ними не числилось даже штрафов за неправильную парковку или превышение скорости. Совершенно нормальные американцы, патриоты к тому же. Да и если бы они и в самом деле хотели сбежать к русским – это был бы далеко не лучший способ. Не могло это быть и бегством от долгов: им просто неоткуда было взяться. Детей ни у него, ни у нее не было, жена Брюса – президент не очень большой, но вполне добропорядочной компании, владевшей двумя ресторанами и двумя кафе, так что семья никак не бедствовала. Муж Бриджит был представителем давно и очень богатой семьи. Вполне благополучные люди. Эти оба, конечно, немного crazy – но это, казалось, для такого дела было скорее полезно, чем наоборот.
Что же: пусть летят. Тем более что даже один человек на борту обеспечивал и большее правдоподобие всему, что должно было произойти, а уж два – тем более. Да и живой глаз все-таки способен порой уловить и интерпретировать больше, чем самый лучший объектив, и точнее, чем компьютер, который еще не научили фантазировать, выдвигать сумасшедшие гипотезы.
Счастливого пути – вот чего пожелали им все.
5
Мисс Лу Королефф была в бассейне, и московский политик уже собирался присоединиться к ней, как его мобильник – второй, спутниковый, с кодирующим устройством, защищенный от прослушивания – неожиданно подал сигнал. Это вызвало у владельца аппарата прежде всего гримасу досады. Он уже совсем было настроился на совместное купание – предвкушал его, переживал заранее, чего с ним не бывало уже лет… лет… Много, одним словом. Давно не бывало. И вдруг…
Он сам видел себя и как бы со стороны, и посмеивался: вот, значит, как бывает, когда – бес в ребро!.. Но недаром говорят, что каждый мужчина до самой смерти остается мальчиком со всеми ребяческими причудами. Он отлично понимал, что не произошло никаких случайностей, что Столбовиц, осуществляя какие-то свои (или тех, кто стоял над ним) планы, просто забросил удочку со вкусной наживкой – и он попался на крючок, как молодой. Еще бы ему не понимать этого – со всем накопленным в разведке и политике опытом! Но, поняв, даже не обиделся (хотя бы потому, что никакого нарушения правил игры в этом не было), а лишь усмехнулся: таким все это показалось вдруг незначительным, мелким по сравнению с тем чувством, какое сейчас владело им и на какое он давно уже считал себя не способным; словно крылья выросли у души. Чем таким по сравнению с этим упоительным переживанием были политика, карьера, вся судьба планеты, наконец? «После нас – хоть потоп!»
Политик понимал – рассудком, да и интуиция подсказывала, – что все это счастье ненадолго: и потому, что женщина отыграет свою роль – и исчезнет, а также и по той причине, что его самого просто не хватит на сохранение чувства на таком, сегодняшнем уровне: душе более не по силам марафон, время не обманешь – но пока она еще способна бежать, ну пусть не десять тысяч, не пять даже – по пусть хоть восемьсот метров пробежит в полную силу! И вот пока не будет пройден последний метр из этих восьмисот – он намерен был пренебречь всем остальным на свете.
Сейчас, после того как минувшей ночью они сблизились окончательно (женщина, умница, понимала, что взрослого мужчину не нужно, да и нельзя вываживать на удочке, как зеленого юнца, он должен получить свое побыстрее – и тогда привяжется всерьез, потому что для него это уже не спорт, скорее судьба), – сейчас он ощущал себя в зените и даже почти убедил свой недоверчивый рассудок в том, что и Луиза не только делает свою работу, но и тоже стала относиться к нему не просто как к объекту задания. Да, несомненно, ее отношение стало другим, да и почему бы и нет? Не первой женщиной она стала бы, у которой возникло к нему серьезное чувство.
Вот так убаюкивал он сам себя – а нет ничего легче, чем поверить в то, во что верить очень хочется.
Так что неожиданный вызов был совершенно ни к чему. И в первый миг он решил не откликаться. Нет его – и все тут. Был, да весь вышел. Такое поведение подсказывали чувства. Но телом пока еще владел рассудок, хотя и не в полной уже мере, так что рука сама собой вытащила трубку, палец нажал кнопку, а губы привычно выговорили:
– Шесть пальцев.
– Привет. Ноль в остатке. Свободно?
Гридень, конечно. Да и кто другой мог бы?..
Москвич убедился, что в доме он один – охрана находилась на периметре, Лу – слышно было – плескалась в бассейне, – и лишь после этого ответил:
– Чисто. Слушаю.
С Гриднем давно привык общаться на языке паролей и намеков. И правильно понял обращенный к нему вопрос:
– Как вы собираетесь спасаться от жары? В этих же краях, где сейчас? Или поближе к нам?
– А как там у вас погода?
– Поначалу было ясно, тепло; сейчас, правда, погода неустойчивая, так что придется вам, пожалуй, пока оставаться на месте. Во всяком случае, здоровье ваше только выиграет.
Вот и прекрасно! Он и сам хотел того же.
– Я вас понял. В наши места? Я пока об этом как-то не очень задумывался, слишком много дел. Хотя – по слухам, эпидемия там у вас не получила широкого распространения? Если добраться до Москвы не представляет серьезной опасности, придется всерьез поразмыслить. Но лучше я вам об этом сообщу несколько позже.
– Благодарю. Но думать ни о чем не надо. Слушайте внимательно. Дела серьезны. Предстоит переориентация. Полная. До поры до времени. Не удивляйтесь, вы сейчас просто не в курсе. Очень скоро вам будет сделано предложение от имени вашего оппонента, а может быть, и лично им – и вы его примете, это предложение. Оно связано с продолжением пребывания в тех краях, где вы сейчас. Я вам сейчас изложу суть этого предложения – но, конечно же, для вас оно окажется совершенной новостью, и вы даже поколеблетесь, прежде чем принять его, – но примете. Теперь внимание…
Политик слушал, и плечи его поднимались все выше – от удивления. Да, такого поворота событий он никак не ожидал…
– Но почему…
– Получите всю информацию. И будете выступать – от имени и по поручению. Если хотите точно – вам
