изменой. А я не изменник.
Федоров напрягся, сжал кулаки – Изнову показалось, что в следующее мгновение советник бросится, нанесет удар… Посол торопливо проговорил:
– Хорошо, Меркурий. Мы не собираемся склонять вас к измене чему бы то ни было. Понимаю: это противоречит вашим понятиям о чести. Но, друг мой, ведь не кто иной, как вы сами поставили моего коллегу и меня на край гибели. Вы прекрасно понимаете, что и нас не пощадят. И если вы согласны пожертвовать своей жизнью, то мы вовсе не считаем своим долгом умирать за вашу Империю. Мы не настолько любим ее. Не диктует ли вам ваша честь необходимость сперва спасти нас, а уж потом распоряжаться собой так, как вы сочтете нужным?
Меркурий ответил не сразу:
– Вы правы, посол. Моя честь требует спасти вас.
– Вот и прекрасно, – молвил Федоров. – Еда на корабле есть?
– На какое-то время хватит.
– Остальное возьми со стола. Начатые не бери, только полные. Я хватаю передатчик. Посол, вы?
– Шифры. Уничтожать некогда.
– Мир дому сему. Идемте. Меркурий, я все же беру автомат и для вас. Но лучше будет, если вы понесете его сами.
– У ворот нас обязательно спросят…
– Так и скажешь: отправились на ночную охоту. Вернемся часам к девяти.
– Поверят ли?
– Не поверят – тем хуже для них.
Они вышли. Прохладный ветер скользнул по лицам, по телу пробежал мгновенный озноб. Предрассветные облака, выше – оранжевые, ниже – зеленовато-серые, слоями лежали на краю неба, похожие на обрыв, на котором четко различаются слои залегающих пород. Над головой мерцали непривычные звезды. Солнце отсюда не было видно, оно находилось в другом рукаве, по ту сторону центра Галактики.
– Куда нам, Меркурий? Смелее, смелее!
– Я не боюсь. Просто непривычно: много лет не ходил пешком, без охраны… Налево. Выйдем на проспект. Час ходьбы до загородной магистрали. Там, если повезет, встретим какую-нибудь машину.
Они шли быстро, гуськом, Федоров впереди, Меркурий вторым. Изнов сзади спросил:
– А если машины не будет?
– К восьми можем успеть… если не очень задержимся.
– К восьми отцы придут на службу, – не оборачиваясь, вслух считал Федоров. – Минут в десять девятого начнут работать…
– Общая молитва – пятнадцать минут, – подсказал Меркурий.
– Еще лучше. Затем перемотка пленки. Пока прослушают. Потом еще раз – для начальства. Приедут за нами…
– Нет, – сказал Меркурий. – Сразу сообщат на все контрольные пункты. И на космодром тоже. Считайте – в половине девятого.
– Значит, главное – не задерживаться.
– Если пройдем город… На магистрали их почти нет. Нападать на машины они избегают.
– Ну и чудесно. Меркурий, вам придется проводить нас до самого трапа и посадить в корабль. А там уж решите сами.
– Мне нечего решать, – хмуро ответил Меркурий, не сбиваясь с шага. – Я вынужден лететь, если хочу спасти вас. Корабль откликается только на мои биотоки. Никто другой не может управлять им. Так что я довезу вас. А потом… Жизнь все равно кончена.
– Если уж вы настроились умирать, могу посоветовать вам лучший способ самоубийства. Хотя полного успеха не гарантирую.
– Очень смешно. Каков же ваш способ?
– Оттуда, куда мы прилетим, обратитесь к своей планете. К Империи. И скажите хотя бы то, что говорили нам за столом.
– Да, хороший способ. Но не для меня. Я ведь не противник. Я такой же, как все, и знаю столько же, сколько знает каждый. Да и… сказать можно, да кто услышит? Вот и проспект. Налево.
– Пусто как…
– Сейчас только самоубийцы и могут выходить.
– Скажешь – кто-нибудь да услышит.
– Кстати, – сказал Изнов, – если придется открывать тут пальбу, ее-то уж наверняка услышат.
– На стрельбу, – откликнулся Федоров, – нормальный человек и подавно не выйдет. Разве что отцы веры? Как думаешь, Меркурий?
– Отцы – обязательно. Но не сразу.
– Меркурий, а в отцов веры Кодекс стрелять дозволяет?
