– Поставь вызов на автомат. И не рыскай на курсе: у эскадрильи мы выигрываем от силы полчаса, не больше.
– Идем на пределе скорости, – откликнулась Маха. – Успеть-то мы успеем. А там?
– А там, как всегда, игра покажет. Я надеюсь, эта посудина оснащена вирт-капитаном? Ты должна это знать.
—Я и знаю. Не забудь: я хорошо подготовленный офицер безопасности Системы. Только зачем тебе автоматика?
– Попадем на базу – надо будет дать ему программку, чтобы отошел в сторонку и ждал вызова по коду – по нашему, конечно. Можешь сочинить?
– Само собой, это ведь не генеральское дело – лепить программы, а наше, мелкой сошки.
– Лейтенант, я ведь могу и обидеться…
6
Мои попытки как-то установить связь с капсулой, в которой была Люча, ни к чему не привели: то ли ее аппаратура выключена, то ли вышла из строя. Но я надеялся, что она вот-вот заметит меня, поскольку, приблизившись на расстояние полукабельтова, я попросил «Триолет» выйти из режима незримости, так что не увидеть корабль мог разве что слепой. Я, естественно, ожидал, что сразу же после этого Люча уменьшит скорость или хотя бы помигает огнями; ничего похожего не произошло, и я серьезно забеспокоился: может быть, она потеряла сознание и этим объясняются все странности – и курс, и молчание? В самом деле, никто ведь не сообщал, в каком состоянии ей удалось ускользнуть с базы, она могла быть ослабевшей после допросов с пристрастием, могла даже получить ранения… Так или иначе, видимо, рассчитывать на нее не приходилось, надо было действовать самому.
– «Триолет», можешь ты принять эту капсулу на борт? У тебя ведь имеется соответствующее приспособление?
«Данное приспособление занято моей спасательной капсулой. Запасными камерами не оснащен».
Жаль, но ничего не поделаешь. Придется снова влезать в унискаф, тащить с собой второй костюм – для Лючаны, поскольку переходника к здешней капсуле у меня нет, там она оденется или я сам как-нибудь ее одену, вытащу, переправлю на корабль…
«Преследуемая капсула на траверзе».
– «Триолет», сближайся и осторожно примагнить капсулу к себе. Я выйду, чтобы перевести оттуда человека к тебе на борт.
«Выполняю».
Пока я одевался и вытаскивал унискаф для Лючи, «Триолет» приблизился к капсуле, уравнял скорости и соприкоснулся с нею так осторожно, словно она была куриным яйцом. Умница «Триолет»! Я так и сказал ему, прежде чем шагнуть в выходной тамбур.
Медленно подплыл к люку. Подрейфовал с минуту около него. И, злой до невозможности, вернулся на борт. Потому что слишком поздно сообразил: спасательная капсула не приспособлена для входа-выхода в погруженном состоянии. На крохотном суденышке нет входного тамбура, в него можно войти или из него выйти только в атмосфере!
– «Триолет», выпусти за борт твою капсулу и вместо нее прими ту, что мы догнали. Это приказ!
«Запрещено программой. Отказ».
Ну просто идиотизм. Глупее быть не может: теперь, когда я наконец догнал ее…
А хотя…
– «Триолет»! Поднимайся на поверхность. И не отпускай пришвартованную капсулу.
Я боялся, что он и тут заартачится. Странно, однако он согласился:
«Выполняю».
Включил антигравы и пошел на всплытие. Слава богу. Уж там-то я Лючу как-нибудь перетащу.
7
Главный портал ПЗБ – Посадочно-загрузочной базы – выдвинул большой рукав, и одинокий перехватчик подошел к пока еще закрытому зеву переходника.
Высадка прошла без происшествий; появившаяся под куполом женщина – второй медиат группы безопасности – и сопровождавший ее охранник оказались единственными людьми, покинувшими перехватчик. Она тут же объяснила несколько удивленному минимату-три, начальнику безопасности ПЗБ:
– Экипаж обождет подхода всей эскадрильи.
Минимат не только согласно кивнул, но и высказал предположение:
– Вы, наверное, прибыли для усиления охраны при посадке и загрузке? Очень кстати. А то тут идут разговоры о диверсантах, я уж и не знал, как быть. Нас ведь двое всего, везде не успеть.
Женщина ответила не моргнув и глазом – быстрота реакции у нее была отменной, как и полагается профессионалу:
– Именно для этого. Не тревожьтесь: поможем. С диверсантами сейчас разбирается эскадрилья, потом придет сюда, и будет полный порядок.
– Хорошо бы они подошли побыстрее, – сказал местный минимат. – До посадки остается всего ничего, а с нынешним приливом шутки плохи. Пойдемте, я вас познакомлю со схемой охраны.
– Подойдут, – заверила его Маха. – Пошли.
Агент безопасности успокоился: контролеры с Главной базы (именно такими и являлись, по его твердому убеждению, оба прибывших, разговоры насчет усиления и прочего – обычная вежливость, не более того) убедились, что в зоне его ответственности все в лучшем виде – о чем и доложат наверх. Надо надеяться, что и внутри базы люди не подведут, если там что-нибудь окажется не так.
А доставивший двух агентов безопасности перехватчик, высадив их, сразу же отстыковался от базы и отошел, направляясь, как подумал местный служака, на соединение с эскадрильей, но это его не касалось и потому не заботило.
8
Мне показалось, что я уже самое малое лет сто не видел неба; пусть на самом деле и двух суток еще не прошло с начала вынужденного погружения, а может быть, и того меньше (похоже, я совсем сбился со счета времени), но за эти часы произошло столько всякого, что все прочие ощущения и воспоминания отодвинулись в какое-то очень, очень далекое прошлое. И потому, оказавшись наконец на поверхности воды, открыв верхний люк и выйдя на смотровую площадку, я первым делом убедился в том, что капсула остается надежно связанной с «Триолетом», и, вместо того чтобы сразу же кинуться открывать ее люк и выводить или выносить Лючану на свежий воздух, а потом и внутрь корабля, вместо этого минуту-другую смотрел на светло-голубое небо с редкими облачками, жмурился от игры бликов света на поверхности воды, ее пологих, ленивых волнах, смотрел – и дышал глубоко и медленно, наслаждаясь вкусом воздуха, совсем не похожим на стерильную атмосферу в отсеках «Триолета». И лишь с немалым усилием заставил себя взяться за дело, подумав, что в миллион раз приятнее будет вот так смотреть, дышать, слушать песенку ветерка не в одиночку, а вместе с Лючаной, самым дорогим моим человеком в мире – во всех мирах.
Я вытащил из люка заранее найденный и приготовленный к действию штормтрап, закрепил верхний конец его на площадке и спустил вниз по борту рядом с капсулой, до которой с места, где я стоял, было метра три, не более. Убедившись, что закрепил надежно, спустился, разложив перед тем по карманам инструменты из моего оперкейса, которые могли бы мне понадобиться. К счастью, не понадобились: спасательная капсула имела рычаг, которым люк открывался извне. Люди, которых она должна была спасать, не обязательно будут находиться в добром здравии – у них может не оставаться сил для самостоятельного выхода. Как вот, похоже, сейчас у Лючаны. Так что освободить крышку люка и откинуть ее не составило ровно никакого труда.
Я сделал это. И от неожиданности чуть не сорвался со штормтрапа. Обе руки непроизвольно рванулись к лицу – зажать рот и нос: настолько неприятным (это очень деликатное определение) запахом, точнее было бы сказать – смрадом пахнуло на меня из открывшейся капсулы. А кроме того – и странными, хриплыми звуками, словно человек задыхался, уже прощаясь с жизнью. Неужели…
Не раздумывая дальше и стараясь не дышать, я нырнул в темную глубину кораблика. Скомандовал: «Свет!» И застыл в полной недоумения растерянности.
Я ожидал, что Лючана окажется здесь в одиночестве. Но занятыми оказались все места. Шесть человек
