пальцы стиснули трубку, словно то была рукоятка пистолета. Докинг вернулся наконец в Москву? Очень хотелось бы…
Но то оказался полицейский генерал из Москвы, с которым в последние дни не раз уже приходилось разговаривать: «Ну, что он может сообщить нового?»
Сразу же Фэрклот понял, что сообщить генерал ничего нового не может, наоборот, сам ищет информации.
– Скажите, председатель… у вас есть какие-нибудь сведения о моем человеке, которого я направил в Карачи в распоряжение вашего агента? Хотя бы сообщение о прибытии?..
Фэрклот, откровенно говоря, об этом человеке совсем забыл – не до него было.
– Нет, генерал. Никаких сведений. Как и о моем работнике. Хотя именно сейчас…
Тут он оборвал сам себя и умолк.
– Но, надеюсь, вы не откажетесь проинформировать меня, если что-нибудь у вас выяснится?
– Вне сомнения. В свою очередь, ожидаю такой же любезности и от вас.
– Можете быть уверены.
На этом разговор закончился. Клал трубку Фэрклот медленно, без эмоций. Вызвал секретаря.
– Подготовьте сообщение по всей сети. Срочно, важно, секретно. Шифр – пятый общий. Всеми средствами связи. Текст…
Он откинулся на спинку кресла, глянул в потолок, сощурился:
– В связи с участием Комитета в операции «Бета»…
– Простите, сэр…
– Ну, что?
– Комитет не принимал такого решения…
– Примет после ленча. Итак – «в операции “Бета”… Нет, в глобальной операции… вам предписывается…»
Пальцы секретаря легко танцевали над клавишами блокнота.
Машин получилась целая колонна: «седан» с начальством и четыре микроавтобуса, в каждом из которых располагалось по два охранника и одному санитару. Это не считая, разумеется, главных пассажиров. Замыкал караван длинный мерседесовский автобус, в котором была оборудована походная операционная; бывали случаи, когда ее приходилось использовать.
Самой сложной оказалась посадка. Весь персонал Приюта: санитары, охрана, доктор Курье, мисс Кальдер, с несколько старомодной фотокамерой (во всяком случае, девяносто девять из ста именно так восприняли бы тот кожаный футляр с кнопками и рычажками, видными под откинутой крышкой) на груди, и сам Урбс после того, как машины были подогнаны к самому выходу, встали по обе стороны крыльца. Охранники держали автоматы наизготовку. Урбс внимательно оглядел каждого, негромко кашлянул и молвил, обращаясь к мисс Кальдер:
– По одному?
– Можно по двое, – сказала она. – Проблем не будет.
– Хорошо. Начинайте.
Мисс Кальдер и два санитара вошли в дверь. Прошла минута, другая. Внутри послышались тяжелые шаги. Мисс Кальдер вышла, пятясь. За нею, слегка поддерживаемые санитарами, показались первые два ветерана. Оба молодые, чернокожие. Один – без левой ноги, он пользовался костылем, но шедший рядом санитар все время был наготове. У второго все было вроде на месте, однако черные очки на глазах заставляли думать, что он лишен зрения. Рослые, молодые, они передвигались, однако не очень уверенно, медленно; солдатская привычка, верно, заставляла их шагать в ногу. Мисс Кальдер осторожно, спиной вперед, спустилась с крыльца; Урбс поддержал ее под локоть. Так, вдвоем, они преодолели несколько метров, отделявшие крыльцо от первого микроавтобуса. Ветераны безмолвно шагали за ними, не отставая. Все собравшиеся внимательно следили за ними, готовые, казалось, в любое мгновение кинуться на помощь: все-таки ветераны не очень твердо держались на ногах. Но, против ожидания, они благополучно добрались до автобуса, куда уже успела за это время сесть мисс Кальдер; они последовали за нею. Санитары помогли им усесться на одном диванчике. Мисс Кальдер вышла; санитары, чуть помедлив, тоже. Ветераны, оставшись одни, не проявив никакого интереса к перемене обстановки, сразу будто уснули, свесив головы.
– Продолжайте, – кивнув, распорядился Урбс.
Точно таким же образом была выведена и усажена в автобус вторая пара. Третья. И так – до последней, двадцатой. Пока не заполнился последний автобус. И каждая пара, среди которых были и безрукие, и безногие, и слепые, и люди, с туго перебинтованными головами, и другие, едва тащившиеся (но все же ухитрявшиеся ступать в ногу с партнером), едва оказавшись на своих местах, тут же крепко засыпала. Похоже было, что все ветераны обессилены до крайности – или находятся, грубо говоря, при последнем издыхании.
Несмотря на недостаток времени, Урбс после того, как вся погрузка была завершена, позволил занятому в операционной персоналу отдохнуть целый час: они с ног валились. Сам же (выносливости ему еще хватало, сказывалась хорошая тренированность) использовал это время для того, чтобы лично обойти весь Приют и убедиться в том, что все его распоряжения выполнены. Разумеется, такое бывает только в сказках, и пришлось одному-другому объяснить на пальцах, что работать надо хорошо даже в необычной обстановке. Справившись с этим, он в одиночестве сделал то, чего не хотел доверить никому другому: поскольку главный сейф освободился, он перетащил туда всю полученную, согласно обещанию Берфитта, травку: скоро начнется и отвлекающая операция. Если Берфитт прав, то не исключена возможность, что здесь окажутся профессиональные ищейки. Милфа ведь не бандиты направили, их нынешний союз – дело случайное и кратковременное. Нагрянут какие-нибудь рейнджеры – с опытом, хваткой, а то еще и с собаками. Приют непоправимо засветится, и его, Урбса, за это не поблагодарят. Что же, стоит облегчить им работу – дать хороший след, только в противоположную сторону. Берфитт будет очень доволен. Только выбрать исполнителя понадежнее…
