– Господа, куда же вы все-таки меня везете?
На этот раз другой ответил – непонятно, всерьез ли:
– На Петровку – куда же еще?
Однако Роялисту в это не поверилось. И он стал продумывать возможность дальнейшего разговора. «Я ведь человек маленький, ничего не знаю, мне сказали – я и пошел. Сказали – там вашингтонов полно, я и решил взять на абордаж. Я же никому ничего не сделал». Тут его непременно спросят: «Сказал-то кто?» – как бы невзначай поинтересуются. Ответить им придется так: «Не знаю, как его кличут. И от кого он, тоже нет понятия». Они спросят: «А если показать – нарисуешь?» Тут он задумается: «Да, пожалуй, смогу…» – «Встречал раньше?» – «Не вспоминаю. Так, чтобы знакомым быть – нет, точно». И тут…
То, что должно было, по его представлениям, начаться тут, Роялисту настолько не понравилось, что он решил и на самом деле заговорить – просто так: молчать было страшнее.
– Все же, господа, вы могли бы ответить…
– Да ну, – сказал правый. – Что мы с тобой языками стучать будем? Наше дело тебя доставить, а там уж найдется, кому с тобой потолковать.
Это Роялисту ничего не говорило: кому поговорить, конечно, найдется, это он и сам понимал, да только – кто это будет?
Пока он размышлял, правый сосед перегнулся вперед и взял телефонную трубку. Роялист насторожился. Машина, в которой они ехали, была без милицейских признаков; номера он заметить не успел, не до того было, когда его заталкивали в кабину. И водила, и спутники были в гражданском. Но это и менты могли быть в гражданском, и кто угодно. Но, может быть, из разговора можно будет что-нибудь понять?
– Сева, – сказал правый в трубку. – Куда нам этого баклана везти? Где с ним толковать будут?
Ему ответили что-то – так тихо, что ничего не разобрать было.
– Ага, усёк, – сказал звонивший. Положил трубку и сказал водиле: – Степа, подкинь нас до Подольских Курсантов…
Роялист Москву знал неплохо и улицу Подольских Курсантов тоже помнил: далеко, у черта на рогах, в глухом углу – станция Покровская поблизости, а рядом сплошная зелень, если надо кого зарыть – далеко ходить не придется. И он совсем приуныл. Нет, как бы не пришлось ему сегодня досрочно освободиться: его, скорее всего, все-таки не менты взяли. Значит, он кого-то не того хотел замокрить – не фраера, либо же – такое тоже могло быть – свое дело он делал правильно, но вместо честного расчета его сейчас хотели просто начисто заделать, чтобы концы в воду.
– Ребята… – проговорил он просительно. – А может…
– Заткнись, – посоветовали ему равнодушно. – Голос береги. Он тебе вскорости ой-ой как понадобится.
Роялист умолк, думая о том, что жил он, если мерять по мировым стандартам, всю жизнь плохо, убого, хотя и считался специалистом: заказов было мало, да и цены… Правда, когда еще служба была, то там было ничего – по сравнению с другими, конечно. Но служба была, да вся вышла, и хватит о ней. А жизни в свое удовольствие и вовсе не было, и даже вот этими последними финагами воспользоваться не успеет. Невезуха. Хотя заначить их он успел, и вроде бы надежно, так что эти падлы с него никакого навара иметь не будут.
Однако против судьбы не попрешь, если только не подфартит. Но ведь может же и подфартить, а?
Машина, между тем, все дальше увозила его от центра столицы. И страх Петра Стефановича возрастал пропорционально новым цифрами на спидометре.
Мерцалов выслушал то, что ему доложили.
– Ну что же, правильно. Нагоните на него побольше страху и выясните, кто заказывал убийство. Если он действительно киллер…
– Прямых доказательств нет. Но вот Сердюк говорит, что уже когда-то встречался с ним.
– Ладно. Докладывайте о ходе работы.
– Полковник Надворов приказал привезти задержанного к нему.
Мерцалов поморщился:
– Рано. Поработайте еще там. Так что отставить перевозку.
Закончив разговор, Мерцалов задумался.
Пожалуй, он поторопился, когда вдруг пообещал Фэрклоту помочь людьми. Хотя бы одним человеком. Англичанин исходил из того, что раз из Москвы интересующий его Берфитт убыл, то значит Докингу незачем было и ехать сюда.
Однако Мерцалову чем дальше, тем больше казалось, что если бы Докинг в Москве ничего не нашел, на него не стали бы замахиваться:
«Его никто тут не знал; по виду он никак не походил на человека с толстой пачкой долларов или евро в кармане, одет был – по московским, по новорусским понятиям – более чем скромно. Зачем же он понадобился? Вывод один: для того, чтобы устранить его. Пошел на дело, судя по первым докладам, не маньяк и не пьяный хулиган, а также не обиженный на весь мир прыщавый подросток. И не субъект, страдающий от недостатка травки и готовый на все, чтобы добыть ее. Такой будет искать жертву где угодно, только не в гостинице «Империум» среди ночи.
Значит, впервые приехавшего в Москву Докинга кто-то все же узнал, то есть встречал его раньше. Следовательно, бывал за границей. Надо поинтересоваться у Фэрклота, в каких операциях Докинг участвовал в последние несколько лет? И проверить, кто из наших авторитетных лиц в эти же годы выезжал за границу и куда именно? А получив то и другое, посмотреть, где могли пересечься орбиты…
Это одно. Второе: знавший Докинга, увидев его в Москве, испугался. Могла быть только одна причина этого: Докинг в Москве представлял для неизвестного опасность. Очень серьезную. Иначе сразу на такие
