– Спасибо за совет. Откройте, если не трудно – будем считать это нашим утренним кофе. Да, так пока вы там были, мимо проехала машина. Микроавтобус.
– Да?
– Такие я видел в приюте.
– Такие или именно эту?
– Если бы я мог это сказать! Но не исключено, что она именно оттуда. Нам ведь не так уж далеко осталось…
– Допустим. И что же?
– Если в ней ехали люди из Приюта, то они могли опознать – меня, или мой джип, или нас обоих вместе.
– Надеюсь, что этого не произошло.
– Я всегда предполагаю худшее. Однако нет худа без добра.
– Именно?
– Вас-то они не видели.
– Очень хорошо.
– Так что все представительство, когда оно потребуется, ляжет на вас.
– Ну, что же, – сказал Докинг. – Это еще не самое страшное… Да вы собираетесь трогаться с места, или мы делаем большой привал?
Милов допил, бросил бутылочку на заднее сиденье, вытер губы и включил наконец мотор.
Нет, все было сделано совершенно правильно.
К такому выводу пришел Урбс, когда ветеранов уложили туда, где им и полагалось быть после того, как они отличились в бою – на их койки, и это, неверное, им понравилось, хотя они, как обычно, ничем своих эмоций не проявили. Ровным, тяжелым шагом промаршировали по коридору, подошли каждый к своему ложу, замерли на несколько секунд, синхронно повернулись, столь же синхронно улеглись и словно умерли; только редкое – пять-шесть вдохов-выдохов в минуту – движение грудной клетки показывало, что они в полном порядке и чувствуют себя совершенно нормально. Конечно, такая сдержанность посторонним могла бы показаться по меньшей мере странной: именно ветераны выиграли схватку с нападавшими бандитами, и естественным было бы после такой передряги некоторое возбуждение – воспоминания о самых острых эпизодах, переживания и еще раз переживания… Эти же люди были, казалось, совершенно равнодушны ко всему, что закончилось лишь недавно, и не обменялись ни словом. Впрочем, их голосов никто давно уже не слышал. Да, быть может, постороннего это удивило бы, но здесь, в Приюте, все давно отвыкли удивляться. Урбс, пройдясь по палатам, остался доволен тем, что увидел. Было уже поздно, от усталости и волнений главу Приюта клонило ко сну, но он, не позволяя себе преждевременно расслабиться, снова обошел территорию по внутреннему периметру и по внешнему, за забором, проверил охрану. Все были на своих местах, несли службу исправно. Только после этого он направился в свое жилье. Кое-как вымылся – что-то не ладилось с подачей воды – и улегся спать, запретив будить себя без крайней нужды.
Тем не менее, его не без труда растолкали достаточно рано, где-то часов после девяти.
– Ну, что там – конец света? – рыкнул он, еще не раскрывая глаз.
– Простите, шеф. Вернер вернулся.
Вернера сразу же после возвращения из парка Урбс послал в Уширомбо, где по какому-то капризу природы находился гараж, а при нем – склад запчастей. У одного из автобусиков «тойота» возникла скверная вибрация в заднем мосту, а машины следовало содержать в полном порядке, учитывая тот путь, какой им предстояло пройти в ближайшем будущем. Вернер и должен был привезти – договорились по телефону – новый задний мост; поставить его можно было своими силами.
– Ну, вернулся. Куда же ему было деваться? Могли бы дать мне поспать и еще часик-другой…
– Он говорит – у него срочное сообщение…
– Отчего же не пришел сам?
– Дает какие-то инструкции охране.
– О, дьявол!..
Видимо, и в самом деле надо было подниматься. Урбс зевнул, нашарил шорты, валявшиеся на кресле, натянул, крепко потер ладонью лицо, просыпаясь окончательно.
– Ну, где он там?
Он вышел, невольно содрогнувшись (так и не привык за много лет) от каждый раз неожиданного, как взрыв, солнечного натиска. Вернер уже спешил ему навстречу, отражая свет своими защитными очками.
– Ну, что там такое стряслось? Мост привезли? – спросил Урбс, не стараясь скрыть раздражения.
– Мост? А, да, конечно… Шеф, боюсь, у нас тут спокойной жизни не получится.
– Так. Ну, все по порядку. Способен?
– Я встретил Милфа, шеф.
– Милф? Какой, к чертям, Милф? Постой, постой… Тот? Что сбежал?
– Другого я не знаю.
– Где?
