Затаив дыхание, Гурон вгляделся.
Спящие – два крупных мужика – были одеты в поношенные пестрые комбинезоны старого образца, в какие облачались в последние годы бойцы раиндской Армии Бахуту – одной из двух, соперничавших в стране. И были оба чернокожими. Гурон чуть приподнял голову, чтобы лучше разглядеть автоматы. Он сразу узнал характерный облик «калашниковых»; такой же был и у него самого, разве что поновее. Боевики спали спокойно, не без оснований считая, что здесь, на их земле, угрожать им никто и ничто не может, кроме разве что змей, но именно поэтому, наверное, они и выбрали для отдыха сухой пригорочек, не боясь того, что кто-то их обнаружит. Спали они беззаботно, лежа ничком, закрывая лица от света черными ладонями. Будь здесь их враги, могли бы поразить их в спину и спокойно уйти восвояси. Но Гурон к их врагам никак не относился, разве что ощутил некоторую обиду за то, что люди эти оказались не теми, кого он хотел увидеть; удача все-таки повернулась к нему тылом.
Все еще соблюдая осторожность, он подобрался поближе, взяв немного в сторону. Отсюда номер на переднем бампере машины был виден отчетливо. Гурон вгляделся. Нет, номер – увы! – был не египетский, а тунисский. Само собой разумеется, машина попала к боевикам неправедным путем, и тем тунисцам, что совершали на ней свое путешествие, наверняка не поздоровилось. Но их судьба Гурона нимало не интересовала.
Можно было бы, конечно, пользуясь удобным моментом, заглянуть в оказавшиеся неподалеку узлы, наверняка тоже тунисского происхождения. Гурон поколебался. Но зачем лишний риск: боевики как правило спят чутко, а вскочив по тревоге, сразу хватаются за оружием, верные правилу: «Сначала стреляй, разбираться будем потом». А стреляют они, как известно, хорошо. Нет, искушать судьбу по-глупому было ни к чему.
Теперь обо всем можно было и доложить. Гурон отполз, не поднимая головы. Лишь оказавшись в сотне метров, уже загороженный стволами пальм, позволил себе подняться на ноги. Покосившись на солнце, выбрал нужное направление. Направление назад. Больше искать здесь не имело смысла: боевики, прежде чем устроиться на отдых, наверняка убедились в отсутствии хоть чего-то подозрительного. Жизнь приучила их к осторожности еще более, чем Гурона, это он твердо знал.
Отдалившись еще на пару сот метров, он извлек, наконец, из сумки телефон. Настроился на волну Приюта.
– Шестнадцатый вызывает Первого…
Пришлось повторить вызов трижды, прежде чем в Приюте откликнулись:
– Первый слушает.
– Докладываю…
Гурон постарался как можно короче рассказать о найденном и увиденном.
– Тунисская машина?
– Так точно.
– Совпадает. Мы тут услышали разговор – этих тунисцев ищут. Но совсем в другой стороне. Говоришь, головорезы из Армии Бахуту?
– Они, сэр.
– Ну, хорошо. Возвращайся. В той стороне больше делать нечего. Хотя вот что: сделай крюк, и осмотри ту часть леса, что юго-восточнее. Нас не хватает на все места…
– Слушаюсь. Могу я спросить, шеф?
– О чем?
– Никто еще не нашел этих?..
– Дурак. Если бы нашел, все вы были бы отозваны.
– Ага, – сказал Гурон с удовлетворением. – Значит, у меня есть шанс.
На этом он закончил разговор. Уложил телефон – на этот раз не в сумку, а в карман куртки.
И в следующий миг ощутил на кистях обеих рук жесткую хватку чьих-то пальцев.
Не думая, он мгновенно ударил ногой – назад. Ударил в пустоту. В то же мгновение ему сделали аккуратную подсечку, и он упал. Рука хрустнула. Но он не успел даже крикнуть: рот зажали. Теперь против его единственной здоровой руки действовали не менее трех чужих; ну, а где три – там, надо полагать, сыщется и четвертая.
Морщась от боли, он глянул и увидел черные, блестящие морды. Боевики. Те самые, сукины дети… Убьют, чего доброго…
Но его лишь стукнули по голове, выключая. Додумать он на этот раз так и не успел.
Милов с облегчением содрал с лица черную пластиковую маску, с рук – перчатки. Докинг, морщась, сделал то же самое, спросив, однако:
– Не рано ли?
– Думаю, теперь можно. Видите, а вы полагали, что они не станут нас искать тут. Что же, теперь этот угол считается у них проверенным. Если и начнут искать этого паренька, то там, куда он должен был направиться. А у нас возникла возможность следить за их переговорами.
– Признаю, Милф, вы были правы. И эта утка насчет тунисцев, что вы запустили в эфир, сработала.
Он вытащил из кармана крохотный телевизор; и он, и Милов, изображая крепко спящих, держали экранчики перед самыми глазами, сторожко наблюдая за действиями охранника – маленькая камера с крыши джипа исправно передавала, не позволяя человеку – источнику тепла – выйти из кадра. Нельзя ведь было угадать: вдруг обнаружившему их парню в самом деле захотелось бы воспользоваться ситуацией в своих корыстных интересах…
– Что будем делать с ним, Милф?
