Мел присел на корточки и обнял сыновей; сопливые мордашки уткнулись ему в грудь.
— Парни, что же это делается? О чем вы ревете? Я здесь, мамочка здесь, сейчас поедем домой. Кончайте плач!.
— Да-а-а, мамочка с бабушкой… они закрылись в дальней комнате… Нас не пускают… — захлебывались сыновья.
— Ну успокойтесь, парни. Сейчас разберемся… Мел поднялся и взглянул на Дашиного отца.
— Что случилось, Мел? Даша приехала сама не своя, скинула на меня детей, сама закрылась с матерью — сидят вдвоем, шепчутся о чем-то. Малыши расстроены, плачут, ничего не едят, только пьют сок. В чем дело?
— Пока не знаю, Александр Иванович, пойду разбираться.
Он прошел в глубь квартиры и решительно постучал в дверь спальни. Открыла Нина Николаевна.
— Мел, как хорошо, что вы приехали! Даша совсем расклеилась, она тут такого понавыдумывала, что я просто отказываюсь верить. Успокойте ее, голубчик.
— Ничего я не выдумываю, мамочка, — раздался с кровати голос Даши, так все и было…
Она лежала, укрытая пледом: глаза были красные, но сухие.
Мел подошел к кровати и опустился на колени, одной рукой обняв жену.
Что ты написала мне, малышка? Что за чушь, что за глупость? И что за 'все' ты знаешь?
Даша сердито отбросила его руку.
— Я знаю все! Мне звонила твоя любовница…
— Какая любовница? — гневно вставил Мел.
— Ну, твоя женщина на стороне: Галя, Валя — я не разобрала! С ней ты был на днях в санатории.
— Дети, я пойду к малышам. — Нина Николаевна поспешила покинуть спальню, понимая, что предстоит нелегкое объяснение.
— И что же она тебе наговорила? — вскипел Мел.
— Что ты ее любовник уже целый месяц, что в 'Загорских далях' вы были вместе и не было там никакого совещания для управляющих банками; что ты будешь с ней встречаться и дальше…
'Господи, — обрадовался Мел, — как хорошо, что эта б… столько наворотила! Поверить в эту чушь трудно, да и проверить можно в любой момент. Но какова сука, вот грязная тварь! Отомстила, как обещала… Откуда только домашний телефон узнала?!'
Он уже понял, какой будет его линия защиты: все-все отрицать, соглашаться только с тем, что отрицать невозможно.
— …что она беременна от меня, что я собираюсь оставить семью, бросить жену и сыновей, — включился Мел в Дашин гневный монолог.
— Нет, этого она не говорила, — сердито буркнула Даша. — Но ты спал с ней. Твой костюм и сорочка пропахли французскими духами!
— Детка, но у тебя тоже французские духи, и я сплю с тобой… — с иронией сказал он.
— Не держи меня за дурочку! — Даша в гневе даже поднялась на локте. Ты пропах 'Опиумом', я им никогда не пользовалась.
Против такой 'убийственной' улики Мелу нечего было выставить, и он решил на ходу изменить тактику:
— Единственное мое преступление состоит в том, что я танцевал с ней. После совещания был устроен банкет, так она просто повисла на мне! Не мог же я отказаться, если женщина сама приглашает танцевать! Как-то не хватило духу ставить ее в неловкое положение на глазах у всех. Она действительно прижималась, отсюда — как ты там говоришь? — 'Опиум'. Я и увидел-то ее впервые в санатории, она даже не из Москвы. А совещание действительно было, позвони Николаю, он подтвердит…
— Конечно, подтвердит, все вы заодно, — вставила Даша.
— Встречаться с ней дальше мне и в голову не приходило! Это случайное трехдневное знакомство! Зачем оно мне нужно!
— Действительно, зачем? — съязвила Даша.
— Я другого не понимаю, — перешел в атаку Мел, — как могла ты, умная и любимая мною женщина, выдумать эту чушь о разводе? Неужели я способен оставить тебя и наших сыновей?
— Развод — это мое решение! Если ты можешь спать в двух постелях, то я не желаю делить тебя с кем бы то ни было! Я предупреждала тебя, что при измене уйду и заберу детей. — Даша не выдержала и заплакала.
— Детка, ты должна успокоиться… Я не сплю в двух постелях, ты можешь мне поверить! Никакой измены не было, нет и не будет! Поэтому о разводе забудь! Зачем разводиться, Даша? У нас прекрасная семья, я обожаю тебя и сыновей… Яне имею женщины на стороне. Почему же я должен лишаться жены и детей?
— Ты все на ходу выдумываешь! Я чувствую, у тебя была эта женщина, уже менее уверенно сказала Даша.
Не обращая внимания на ее слова, Мел продолжал:
— Если бы ты разлюбила, я бы, пожалуй, мог тебя понять. Но всего лишь пять дней назад, перед моим отъездом на этот злосчастный 'саммит'.
— Ну, дорогие мои, едем домой!
Даша, насупившись, молчала.
— Завтра суббота, — посмотрев в зеркальце заднего вида, по-прежнему бодро продолжил Мел. — Я могу повести вас кататься на санках с гор. Нет возражений?
— На санках, на санках! Я хочу, я поеду, папочка! — обрадовался Георгий.
— А что же ты, Александр? Ты не хочешь?
— Я — как мамочка… Она поедет? — тихо спросил 'младший', и Мел увидел, как он прижался головенкой к Дашиной руке.
'Ах ты, мамочкин сынок!' — с умилением подумал Мел, как обычно, удивляясь чуткости и врожденной изящности 'младшего' сына.
— Ну конечно, мамочка поедет! Мы же не можем оставить ее одну дома! продолжил Мел тем же бодрым тоном, далеко не уверенный в успехе. — Кроме того, ей будет скучно без нас. Правда, Даша?
— Да, — бесцветным голосом произнесла Даша, и было непонятно, к чему относится это 'да'.
'Ничего, — подумал Мел, — главное — я везу их домой. Дома все налажу. Видать, сам черт занес меня в этот перепихон? Вертись теперь, как пескарь на сковородке', — в который раз выругал он себя.
Пока Мел загонял машину в гараж, Даша увела сыновей в дом. Когда он появился в прихожей, няня помогала Георгию одолеть лестницу.
— Сашенька уже наверху, Мел Георгиевич! А у Дарьи Александровны разболелась голова. Она ужинать не будет и уже поднялась в спальню.
— Понял, — сказал Мел. — Накормите Жорж-Алекса повкуснее, я сейчас поднимусь к ним. А мне что-нибудь есть горячее?
— Я приготовила поджарку с тушеным картофелем, в холодильнике консервированные огурчики, а к чаю — яблочный пирог.
'Так, — вздохнул про себя Мел, — значит, бунт продолжается… Ночью придется замаливать вину… Нужно подкрепиться'.
Он подошел к бару, налил полстакана виски, разбавил его минералкой и, опустившись на диван, выпил. По телу разлилось приятное тепло, внося какое-то успокоение. Все-таки первый раунд он выиграл! Семья дома!
Поставив ужин разогреваться, Мел поднялся к сыновьям. Те энергично работали ложками, поглощая корнфлекс с теплым молоком. Перед каждым стояли две маленькие тарелочки с печеным яблоком и фруктовым желе.
— Спасибо, няня, вы приготовили то, что они любят! Ну, парни, как поедите, быстро в постель! Завтра встанем пораньше и поедем кататься на санках. Спокойной ночи!
Поцеловав сыновей в макушку, Мел пошел ужинать. Несмотря на огорчение, а может, из-за него,
