небольшие кулечки-подарки для братьев и Насти. Дашу растрогало, что девочка не забыла о малышке, хотя приглашена была к близнецам. Мать девочки, перекинувшись с Дашей несколькими словами, тоже уехала, пообещав забрать дочку вовремя.
Даша тихонько посоветовала сыновьям звать гостей к столу и хотела увести Настю. Но малышка воспротивилась: ей нравилось находиться в обществе 'взрослых' детей.
— Не беспокойтесь, синьора, — заступилась за девочку прехорошенькая Моника, — я помогу малышке, если возникнут затруднения, у меня самой есть маленький брат.
— Вот и хорошо, — улыбаясь, согласилась Даша и решила уйти к Мелу. За 'программу' праздника она не волновалась; в предрождественскую неделю она научила мальчишек играть в 'колечко', 'путаницу', 'горячо-холодно' и другие не стареющие детские игры. После игр планировались танцы, а в заключение праздника — чай с тортом.
Поднявшись к мужу, Даша вздохнула, обнимая его за плечи:
— Ну вот, дорогой, мы и дожили с тобой… Молодежь наша веселится самостоятельно…
— Не грусти, малышка, ты у меня еще совсем молодая, в постели, например, такие творишь чудеса! Да и я у тебя молодец хоть куда…
— Все ты со своими шуточками, Мел! Я ведь совсем о другом: дети почти уже взрослые…
— Да, малышка, ты, конечно, права… Садись-ка рядом, старушка, отдохни немного…
Уютно устроившись в кожаном кресле, Даша задремала. Рождественский ужин, подарки, детский праздник… Так много хлопот… Мел осторожно поцеловал жену в приятно пахнувшую макушку.
'Ничего не поделаешь, дети растут… — подумал он, нежно перебирая светлые волосы жены. — Даже малышка Настя участвует в молодежной тусовке, а они все это наблюдают со стороны… Он уже разменял пятый десяток, Даша четвертый.
Снизу раздалась ритмичная мелодия, Мел уже слышал что-то подобное. Поднапрягшись, он вспомнил: ламбада, ее танцуют в дискотеках по всему миру.
Стараясь не разбудить жену, он потихонечку встал и прошел к лестнице, решив посмотреть, как там веселятся его отпрыски.
Прехорошенькая черноглазая девочка, отставив 'этажерочкой' тугую попку, учила близнецов основному танцевальному шагу ламбады: ноги на ширине плеч, бедра постоянно движутся. Мальчики заметно стеснялись: у них получалось так себе, в то время как их партнерша проделывала все более чем виртуозно. Около них медвежонком топталась Настя, умудряясь при этом попадать в такт. Остальные гости были предоставлены сами себе: брат с сестрой сидели за столом и чинно пили чай; соседский мальчик играл на компьютере.
Под Мелом заскрипели ступеньки. Александр, вскинув глаза, спросил:
— Что, папа?
— Все в порядке, сынок. Хотел узнать, не нужно ли чего…
— Нет, папочка, — вступил в диалог Георгий, — У нас все есть, мы веселимся!
— Ну, ну, — сказал Мел, отступая наверх и чувствуя себя умудренным жизнью зрелым дядькой в этом царстве вступающей в жизнь молодости.
— Как они там? — сонно пробормотала Даша, когда он вернулся. — Скоро по домам?
— Веселье в разгаре! — сказал, усмехаясь, Мел. — Маленькая черноглазая куртизанка вовсю соблазняет наших лопушков. Так вертит попкой, что у меня в глазах зарябило! Мальчишки стараются, но у них не получается! И, как всегда, вместе! Видно, она им обоим нравится! Что же дальше-то будет, когда они подрастут? Так и пойдут на свидание, взявшись за руки?!
Даша тихонько засмеялась.
— Да, предстоят нам тяжелые времена, старушка, — шутливо продолжил Мел. — А посмотрела бы ты на Настасью: отставила попку и тоже наяривает ламбаду. Обхохочешься! Как медвежонок вертится, но ведь получается! Эта ничего стесняться не будет, ее не смутишь!
'Светский прием', как и планировалось, закончился в четыре часа. Приехавшие родители стали разбирать своих чад по домам. Провожали их Даша и близнецы. Братья долго махали вслед прехорошенькой Монике.
Неделя от Рождества до Нового года пролетела быстро. Дети много гуляли, не посещая занятия по случаю рождественских каникул. Даша 'чистила перышки' перед большим миланским приемом. И вот наконец этот день наступил.
…Оставив внизу верхнюю одежду, они поднялись по лестнице и вошли в нарядно украшенный зал, Мел тут же преисполнился законной гордости. Он почувствовал, что его жена притягивает взоры всех без исключения присутствовавших в зале мужчин. Да, Даша была чудо как хороша в этот вечер! Лицо ее покрылось неярким румянцем, зеленые глаза, полуприкрытые веками, таинственно мерцали, на устах то появлялась, то исчезала отрешенная улыбка, которая, казалось, вопрошала: 'Мне с вами нравится, а вам со мной?' Источая нежное, неброское оживление, она заметно выделялась в шумной, смуглолицей и темноволосой толпе.
Мел подводил жену то к одной, то к другой оживленно беседующей группке и представлял ей знакомых ему бизнесменов, а те в свою очередь знакомили Дашу со своими женами или подругами. Глаза мужчин, учтиво склонявшихся к Дашиной руке, с плохо прикрытым любопытством скользили по ее высокой груди, не очень тонкой талии и вызывающе пышным бедрам. Ах, эти итальянские кавалеры, подогретые аперитивами! Их взоры проникали сквозь ткань, голос источал мед, руки, казалось, тянулись обнять такую соблазнительную плоть! Не в силах вынести эту пытку, Мел увлек жену к пышно накрытым столам. За ним последовал его компаньон со своей немолодой, не в меру располневшей супругой.
— Простите, синьора, — сказала она, выбирая закуску, — почему мы вас до сих пор не видели на приемах? Это ваша оплошность, Мел! Мы все без ума от вашей супруги! Она могла бы стать украшением любого общества! Я бы хотела пригласить вас с женой к нам на обед в самое ближайшее время!
— У нас двое сыновей и маленькая дочь, синьора, — опередив Дашу, ответил Мел. — Ей недавно исполнилось два года. Воспитание детей отнимает много времени. У нас в России не принято пускать это дело на самотек. И все же спасибо за приглашение, мы непременно воспользуемся им!
После первых тостов все смешалось. К Мелу непрерывной цепочкой потянулись знакомые (и не очень) мужчины, чтобы переговорить с ним 'по делам', а заодно чокнуться с 'очаровательной молодой синьорой'. Малые остатки грузинской крови бурлили в нем, когда галантные итальянские кавалеры, целуя Дашину руку, дольше, чем положено по этикету, прижимались к ней губами или вопросительно заглядывали в глаза, или же, не утруждая себя правилами хорошего тона, бесцеремонно впивались взорами в высокую грудь. 'Эти перекрещивающиеся плечики делают ее почти голой!' — досадовал он. Конечно лее, Мел был уверен в Даше, но предпочел бы избавить ее от искушений!
Когда начались танцы, над Мелом, как топор, завис многократно повторяемый вопрос: 'Позвольте пригласить на танец вашу очаровательную супругу?' Поскольку сам он не танцевал современных танцев, приходилось отпускать Дашу 'с этими итальянскими хлыщами'. Преобретать репутацию Отелло в этом легкомысленном обществе не входило в его планы! Но дома, решил Мел, он обязательно 'сделает внушение'. Хотя, собственно, 'внушать' было нечего. Ладно, как-нибудь прожуем! В конце концов, обладая красивой женщиной, надо заранее настраиваться на издержки!
Рядом с Мелом остановился высокий красивый мужчина, на вид чуть постарше его самого. 'Издатель Тосканини, один из крупнейших дельцов в мире полиграфии', — вспомнил Мел. Он не был с ним знаком лично, но на всякий случай вежливо кивнул.
— Какая прелестная женщина, — указывая глазами на Дашу, произнес синьор Тосканини. — Она похожа на богиню! Кто такая? — Ноздри его хищно раздулись.
Мел мгновенно вспомнил, как он сам, высмотрев свою будущую жену среди множества женщин в тесноте и толчее большого приема в Москве, обратился с точно таким вопросом к своему знакомому.
Между тем издатель продолжал:
— В ней есть какая-то покоряющая властность… Такая вскружит голову кому угодно!
— Это моя жена, — с трудом сдерживая раздражение, прервал его Мел.
— О, что вы говорите! Поздравляю вас, синьор! Вы поистине счастливчик! Позвольте представиться: издатель Тосканини, мой офис находится в Милане.
— Я много слышал о вас, синьор Тосканини. — Мел злился, но поддержать полезное знакомство его
