— Зачем же ты врёшь? — удивился Прохожий Доктор.
— Само врётся. Вот, например, соврал, что шапка растёт вместе с головой. А разве шапки умеют расти?
— А разве не умеют? — спросил Прохожий Доктор.
Он внимательно посмотрел на Морошкина, и тот почувствовал, как, стремительно расширяясь, растёт у него на голове шапка. Морошкин тряхнул головой, и, медленно планируя, шапка слетела с головы и поплыла по воздуху. Она была величиной с тарелку, с велосипедное колесо, она раздувалась, как парашют, и серебряные нити паутины спускались с неё, как парашютные стропы. В паутине, растопырив ножки, замер паук. Он благополучно приземлился, и Прохожий Доктор, поднявшись с места, протянул Морошкину его шапочку. Она была обычного размера, совсем по голове. Морошкин вертел её в руках, а Прохожий Доктор говорил:
— Прости, что я воспользовался твоей шапкой, но паучок проснулся раньше времени, не дожидаясь лета, и висел над нами на суку. Я помог ему спуститься и заодно показал тебе, что ты вовсе не врал, когда сказал, что шапки умеют расти. А теперь скажи, почему ты так тяжело вздохнул?
— Мне скучно одному, — сказал Морошкин. — Я ищу друга. Я ищу такого друга, который никуда не торопится и ничем не занят.
— А Яшка? — спросил Прохожий Доктор, и Морошкин не удивился, откуда он знает про Яшку.
— Яшке некогда быть другом, — ответил Морошкин. — Он торопится.
— А Настя?
— Настя занята. Она всё время играет.
— Значит, тебе нужен друг, который бы никуда не торопился? Ну что же, ищи его! — улыбнулся Прохожий Доктор. Он достал из кармана круглые золотые часы, щёлкнул крышкой, и рассыпались серебряные колокольца, ударили медные тарелочки. — Прости. Мне пора, — сказал Прохожий Доктор.
Крышка часов захлопнулась. «Тю-лас!» — раздался тонкий свист.
Морошкин открыл рот, но Прохожего Доктора уже не было. Зато была воспитательница Валентина Ивановна. Она сидела на том самом месте, на котором только что сидел Прохожий Доктор, и говорила:
— Ты, я вижу, скучаешь, Морошкин?
— Нет, — сказал Морошкин и повертел головой.
— Вижу, вижу, тебе у нас скучно. Признайся!
«Ладно, признаюсь», — подумал Морошкин.
— Вот и хорошо, — сказала Валентина Ивановна. — Хорошо, что ты правдивый мальчик. Ведь ты всегда говоришь правду? Признайся!
— Всегда, — признался он и вздохнул.
Глава пятая, в которой все спят. Вернее, в которой никто не спит
После обеда Морошкин сидел на стуле возле кровати и стягивал с ноги чулок. Подошла Валентина Ивановна, обняла его за плечи и сказала ласково:
— Вот, ребята, какой хороший новенький оказался у нас в группе. Он никогда не врёт, хорошо кушает и любит спать. Ты ведь любишь спать?
Морошкин очень не любил спать. Всё самое интересное происходило как раз тогда, когда он не спал. А когда он спал, ничего решительно не происходило. Можно сказать, что время, которое он спал, было пропащим временем. Поэтому, когда Валентина Ивановна сказала, что Морошкин любит спать, он растерялся. Вместо того чтобы снять чулок, он натянул его на ногу, а ногу сунул в тапочек.
— Ой, какие мы рассеянные, — сказала Валентина Ивановна. — Мы так любим спать, что даже в тапочках ложимся.
Все ребята засмеялись.
— Давай я помогу тебе раздеться, — сказала Валентина Ивановна.
Она уложила Морошкина в постель и сказала, натягивая одеяло:
— Вот, мы уже и спим. Вот мы какие хорошие!
Морошкин зажмурился. Он так старался заснуть, что даже заскрипел зубами. Голова его уже спала, но с ногами Морошкин ничего поделать не мог, они тихонько шевелились под одеялом, и, как видно, не собирались засыпать. Морошкин изо всех сил старался удержать их под одеялом и, наконец, решился приоткрыть глаза.
Прекрасное солнечное свечение ослепило Морошкина, и он увидел, что в полном безмолвии все ребята его группы сидят в своих кроватях и смотрят на него, Морошкина.
— Вы чего смотрите? — спросил Морошкин.
— Мы смотрим, как ты спишь, — сказала Настя. — У нас в группе ещё никто никогда не спал.
— И я не сплю, — сказал Морошкин.
Тут все загалдели, а Яшка подкинул к потолку подушку и крикнул:
— И не будет спать! Никто у нас не будет спать!
Морошкин повеселел и сел в постели.
В это время в спальню вошла Валентина Ивановна.
— Это что за шум? — спросила она. — Это ты один производишь столько шума, Морошкин?
Тут Морошкин заметил, что действительно все лежат под одеялами с закрытыми глазами и только он один сидит и весело смотрит по сторонам. Он стыдливо заполз под одеяло и приложился щекой к подушке.
— Спи! — сказала Валентина Ивановна. — У нас все дети после обеда обязательно спят.
Валентина Ивановна вышла, и сразу же у всех открылись глаза.
— Яшка, отдай мои очки, — жалобно попросил Боря.
— Зачем тебе, Борька, очки в мёртвый час?
— Когда на табуретке кататься, так ты мне друг, а без табуретки очки отнимаешь.
Морошкин догадался, что это Боря играет на пианино и что у него Яшка и видел вертящуюся табуретку. Ему жаль стало Борю, который плохо видит, поэтому он сполз с кровати, подошёл к Яшкиной постели, достал из-под подушки очки и передал их Боре.
— Ну вот, — сказала Валентина Ивановна, она как раз заглянула в комнату, — этого я от тебя, Морошкин, никак не ожидала. Все дети спят, а ты разгуливаешь по спальне.
— Я двигаюсь, — сказал Морошкин. — Мне нужно двигаться.
— Почему ты двигаешься возле Бориной кровати? И почему Боря спит в очках?
Очки у Бори съехали набок. Морошкин поправил их и сказал:
— Он смотрит сон.
— Чтобы смотреть сон, вовсе не нужны очки, — сказала воспитательница. Она сняла с Бори очки и положила их в карман своего халата. — А ты, Морошкин, быстро отправляйся в постель.
Глава шестая, в конце которой Морошкин, наконец, засыпает
