картину взятия Белогорской крепости.
Эту параллель между картинами взятия Осы в «Истории Пугачева» и взятия Белогорской крепости в «Капитанской дочке» усмотрел в свое время Борис Пастернак, написавший в «Охранной грамоте»: «Еще естественнее, чем в столицах, разместились мои мысли… в зимнем полуазиатском ландшафте «Капитанской дочки» на Урале и в пугачевском Прикамье». Но параллели наблюдаются и дальше. Вернее, даже не параллели, а повторение истории, повторение пройденного.
Когда идешь теперь, много лет спустя, по высокому берегу Камы, где некогда шел предводитель крестьянского восстания, донской казак Емельян Пугачев, невольно приходит мысль, что тропа Пугачева, как названа она в предании, — это тропа войны, тропа бунта, а «русский бунт, — пришел к выводу Пушкин, — бунт бессмысленный и беспощадный». В «Капитанской дочке», в черновой главе, Гринев говорит: «Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды, или не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим и своя шейка — копейка, и чужая головушка — полушка». Мы в этом, любезный читатель, кажется, не раз убеждались и чуть дальше еще раз убедимся.
В тот злополучный год, когда сыновья осинского купца Кузнецова последний раз рыбачили на облюбованном ими месте у подножия тропы Пугачева, где на ямине водилась стерлядка, на тропу Гражданской
31 1
войны вышла почти вся Россия. И точно так же, как полтора века назад, 19–20 июня 1773 года, Осу захватили пугачевские мятежники, примерно в середине июня 1919 года ее занял красноармейский отряд, в тревоге ожидавший ответного удара Сибирской армии А. В. Колчака. А на другом берегу реки, напротив Осы, у Монастырки, в сумерках загорелся костер, на котором братья Кузнецовы собирались запекать завернутых в тонкие слои замешанной глины стерлядей. Уже совсем смеркалось, когда к ним приплыли на лодке три красноармейца из Осы, и вскоре прогремело несколько выстрелов. В селе уже не помнят, кто именно, но несколько монастырских мужиков кинулись в сторону стрельбы, а к месту несчастья подойти не смели, пока красные стрельцы не скрылись за густым речным туманом. А когда подошли, братья Кузнецовы были бездыханны, а костер залит водой.
Многие жители Монастырки в ту ночь не спали до утра, ждали, что может случиться еще, прислушивались, а из-за излучины реки разносились ржанье лошадей, топот копыт. Тогда люди догадались, что произошло. На заливные луга из соседних деревень выгнали в ночное
U
коней, и они разыгрались-разгулялись на приволье, как сумасшедшие, и этот гул легко достиг противоположного берега и был принят за наступление кавалерии Сибирской армии, а горевший костер братьев Кузнецовых красноармейская разведка сочла за сигнал: здесь брод для переправы. Эта догадка жителей Монастырки полностью подтвердилась, когда отец погибших сыновей выяснял у комиссара отряда, за что их, безвинных, так безжалостно расстреляли, когда колчаковских подразделений возле Осы и в помине не было.
Как ни давно это было, а все равно горе отца, потерявшего сразу двух сыновей, и сейчас вызывает печаль и сострадание. Купец Кузнецов зря искал правды и сочувствия: в те времена без зазрения совести могли ни за понюшку табаку расстрелять и его самого. Была ведь установка вождя революции Ленина: «Партия — не пансион благородных девиц… Иной мерзавец, может быть, для нас именно тем полезен, что он мерзавец».
О, матери бесславных сыновей, лучше бы вы не рожали их, внедривших в жизнь такое беззаконие, которому и сейчас не видно берегов, тех, кто так легко и чудовищно бессмысленно лишает жизни людей! Так вот и погибли замечательный и, возможно, единственный гусляр Прикамья Андрей Кузнецов и его брат Петр.
История их гибели не раз всплывала в моей памяти при стечении каких-либо обстоятельств. Однажды я встретил человека, который, на мой взгляд, мог бы стать гусляром. Меня с ним познакомил наш не-
312
забвенный Алексей Решетов. Это был молодой березниковский поэт Юрий Марков, мы с ним быстро подружились. Может, всех троих сплотило наше сиротское детство. Нас с Алешей воспитывали бабушки, а Юра — детдомовец. Он обладал хорошим голосом, играл на гитаре и писал свои песни, которые нравились всем, запоминались с первого раза и поэтому сразу становились в Березниках народными, так сказать, еще при здравствующем авторе. Даже специалисты высокого класса, такие как регентша архиерейского хора Перми Тамара Петровна Целебров- ская, воспитанница консерватории по двум специальностям — соло и дирижирование, блестящая певица, находили в песнях Юры самобытность. Когда к Льву Ивановичу Давыдычеву приезжали гости из Москвы, он приглашал из Березников Юру, и столичные писатели рекомендовали ему принимать участие в фестивалях авторской песни.
Но однажды он спел нам песню «Гусляры»:
Гусляры, гусляры — менестрели, По Руси, по дорогам в пыли Много песен вы людям пропели, Но утешить никак не смогли…
— Юра, — радостно вскрикнул я, — стань гусляром!
— У меня нет гуслей, — отшутился он.
— Я тебе их куплю.
— Они очень дорого стоят.
— Последние штаны продам, но куплю!
— Мы скинемся, — вмешался Алеша.
Одним словом, Юра отказался. То ли постеснялся древней музыкальной профессии, то ли не хотелось быть артистом, а только поэтом. Так и нет у нас в Прикамье гусляра. Все у нас свое: и золото, и платина, алмазы, калий и магний, уголь и нефть, лес и бумага, есть свой пермский период Земли, пермские боги, пермский звериный стиль, пермский балет, пермские моторы, пермские пушки, короче, все, что надо, у нас есть, вот только нет своего гусляра.
Список литературы
Здесь перечислены литературные, архивные и иные источники, на которые автор ссылается или которые он цитирует в своих новеллах. Разумеется, не все книги, какие прочитал автор в процессе долгой работы над книгой и какие помогли ему в ее создании, упомянуты в списке, а лишь основные, которые могут заинтересовать любознательных читателей или новых исследователей. Список выстроен в порядке расположения глав и текста новелл — по персоналиям, и не в алфавитном порядке, а в порядке, соответствующем цитированию или отсылке, хотя от знаков сносок мы отказались — повествование все же художественное, а не научное. Цитирование начинается с эпиграфов, и почти к каждому из них есть отсылка в списке литературы.
Глава 1. Из породы вечных работников
В. Н. Татищев. Новый русский человек.
Архив АН СССР. Разд. Ill, on. 1, № 207, Л. 178–179.
Вопросы истории естествознания и техники. М., 1957. Вып. 1.
Горный журнал. 1826, № 3.
Горный журнал. 1828, № 3.
Русская старина. 1887, № 4.
Экономика. 1923, № 5.
Иванов А. И. В. Н. Татищев как исследователь карстовых явлений. В кн.: Вопросы истории естествознания. М., 1957. Вып. 4.
Безобразов В. Т. В. Н. Татищев. Очерк о его деятельности. // Наблюдатель.
1896, № 5.
А. Н. Воронихин. Академик перспективной живописи.
Тынянов Ю. Н. Гражданин Очёр. Пермь, 1990.
Колмаков Ю. И. Памяти графа А.С. Строганова. // Сын Отечества. СПб., 1884, № 12.
П. А. Строганов. Гражданин Очёр.
Тынянов Ю. Н. Гражданин Очёр. Пермь, 1990.
Пушкин А. С. Незавершенное, отрывки, наброски. Собр. соч. в 10 т. М.,1959. т. 1.
