чтобы безошибочно воспринимать все команды.
– Ты собираешься превратить нас в крепостных роботов? – спросил с издевкой в голосе Финн Енсен, один из компании датчан.
– Почти, – невозмутимо ответил Билл.
Финн что-то пробормотал своим товарищам, глядя исподлобья на Билла Маккэя.
– Есть еще вопросы?
– Пока нет, – угрюмо произнес Финн.
По знаку Билла Мона Лиза поднял с пола большую картонную коробку и поставил ее на свободный столик перед стойкой.
– Анетта, будь добра, раздай фуфайки… – сказал Билл.
– С удовольствием, – отозвалась она, одаряя всех нас улыбкой. И поднялась со стула, отлично сознавая, что публика любуется каждым ее движением.
Эту женщину не надо было учить, как привлекать внимание мужчин.
Анетта Кассель извлекла из коробки кипу желтых фуфаек. Ворсистые спортивные фуфайки с крупными черными номерами на груди и на спине, вроде тех, что надевают игроки в американский футбол. Я спрашивал себя, в чем смысл этой затеи.
С кошачьей грацией Анетта обошла столики, раздавая фуфайки. Всем, кроме Петера, Георга, Мартина и меня; что за чертовщина!..
Но в отдельной упаковке лежали еще четыре фуфайки.
– Номер два – Моргану, – скомандовал Билл. – Мартину – номер три, Петеру – двенадцатый, Георгу – тринадцатый.
С чарующими манерами гейши Анетта Кассель выполнила его указания.
– К сведению любопытствующих, фуфайка с номером один – моя, – известил Билл, смеясь.
Мы и сами это сообразили, так что его остроумие не было оценено.
– Размеры большие, – продолжал он. – Фуфайки будут надеваться поверх спасательных жилетов во время тренировок.
– А номера зачем? – спросил Ханс Фох.
– Чтобы проще было отдавать команды на борту, – сухо ответил Билл.
Вполне логично. Правда, в то же время номера как бы означали, что из людей с разными характерами, именами, личностью мы начинаем превращаться в лишенные собственной воли безликие существа.
– Итак, вы делитесь на две группы. В первой группе номера со второго по одиннадцатый. Здесь старший – я. Морган Линдберг – мой помощник. Второй группой, номера с двенадцатого по двадцать третий, руководит Петер Хольм. Он рулевой и командир экипажа. Его помощник – Георг. Чтобы различать обе группы, назовем мою «Папенькины мальчики», а группу Петера «Маменькины сынки».
На сей раз Билл был вознагражден дружным смехом, и атмосфера сразу потеплела.
– Распределение Моргана и Георга по группам означает, что на каждой лодке будет свой парусный мастер, – пояснил Билл. – Это важно.
Он снова сделал паузу, чтобы собравшиеся могли задать вопросы.
– Сколько будут длиться тренировки в первом году? – снова раздался голос датчанина Финна Енсена.
– До конца октября.
– Без перерыва?
– Без перерыва. Поскольку сейчас на воде у нас только «Конни», в день проводим две тренировки по четыре часа каждая. «Конни» выходит в море независимо от погоды. Одна группа отчаливает в восемь утра. В двенадцать часов ее сменяет вторая группа и работает до четырех. Остающиеся на берегу ежедневно два часа посвящают физическим тренировкам и два часа теоретическим занятиям под руководством своего командира экипажа.
– У тебя и свободные вечера расписаны? – едко осведомился Финн.
– Слово тебе, – обратился с улыбкой Билл к Анетте Кассель. – Что можешь предложить?
– Мы приобрели несколько шахматных досок, – серьезно ответила Анетта.
– Черт возьми! – воскликнул Ян Таннберг, натягивая через голову свою желтую фуфайку. – Запомни номер шесть!.. Уж я постараюсь тебя заматовать!
– Я никогда не проигрываю, дружок. Разве что соглашаюсь на ничью.
Финн Енсен не унимался:
– В субботу и воскресенье мы свободны?
Лицо Билла посуровело.
– Это зачем?
– Я не намерен отказываться от личной жизни.
Наступила леденящая тишина. Двое скрестили взгляды. Лицо Билла было спокойно, невозмутимо, взгляд – холодный. Финн смотрел задиристо, даже слегка ядовито. Все мы ощущали, как накаляется
