– Ставить стаксель! – скомандовал Билл.
– Есть, ставить стаксель! – повторил я команду. Ритмичными движениями мы с Мартином выбрали фал. Парус пополз вверх по штагу, извиваясь, словно кобра при звуках флейты укротителя.
– Выбрать втугую, парни! – крикнул Билл.
Мы накинули несколько шлагов на лебедку и, напрягая все силы, подтянули парус к топу. Большой генуэзский стаксель затрепетал над подветренным бортом «Конни».
– Пятый и шестой – на шкотовые лебедки! – отчеканил Билл.
Пер и Ян Таннберг, кивнув друг другу, живо переместились в кокпит. Стальные «кофемолки» были установлены на ватервейсах с обеих сторон.
– Стаксель-шкот выбрать! – скомандовал Билл. Могучие братья рьяно принялись выполнять команду.
Они решили выбирать вручную, не прибегая к лебедке. Для этого требовались богатырские силы. Стаксель медленно и неохотно подчинился, натягиваясь втугую. «Конни» прибавила скорость.
– Ты что – совсем обессилел? – шутливо подтолкнул Ян брата локтем в бок, когда парус расправился.
– Если б стальные тросы выбирать, а тут какие-то мягкие веревки, – ухмыльнулся Пер, поднося к носу брата согнутую в локте руку с могучим бицепсом.
Братьям Таннберг стальные тросы явно были больше по нраву, чем растительные.
Сто с лишним квадратных метров 8-унцового дакрона «ланпорт» влекли «Конни» вперед. Слабый ветер ровно наполнял паруса. Быстро миновав бакены у входа в гавань, мы вышли на просторы фьорда.
– Номер два – на руль, – распорядился Билл, уступая мне место рулевого.
С торжественным, почти благоговейным чувством взялся я за непривычное дело: мне еще никогда не доводилось управлять такой яхтой.
Пока я вел «Конни» все дальше в открытое море, Билл собрал на баке остальных членов экипажа и разъяснил каждому его обязанности. Мои товарищи слушали так, будто речь шла об их жизни и смерти.
Затем Билл спустился в кокпит вместе с Мартином.
– Мне нравится этот стаксель, – сказал он. – Интересная конструкция. Вы с Георгом не зря трудились.
Билл Маккэй был скуп на похвалу, и я жадно впитывал его слова.
– Курс крутой бейдевинд! – скомандовал он.
Я медленно привел яхту к ветру. Она накренилась под ветер и прибавила скорость.
– Все по местам для курса бейдевинд! – крикнул Билл.
Экипаж живо занял места согласно его наставлениям. Чтобы убавить нагрузку на бак и корму и уменьшить крен, все собрались в средней части яхты у наветренного борта. Совместная тяжесть экипажа уравновесила давление ветра на паруса, и сразу стало легче рулить.
Прямо по курсу остроносой «Конни», у самого горизонта шел, направляясь на север, какой-то танкер.
– Номер три – компасный курс? – спросил Билл.
– Двести восемьдесят градусов, ветер малость отходит. Только что было двести семьдесят пять, – доложил Мартин.
– Я становлюсь на руль, номер два, – приказал Билл. – Ты занимаешься парусами.
– Есть, номер один, – отозвался я, отдавая ему штурвал.
– Номер три, передай другим: приготовиться к повороту оверштаг, – сказал Билл.
Мартин передал его распоряжение Перу и Яну, они – дальше. Все сосредоточенно ждали следующую команду. Нервы были напряжены до предела: сейчас мы покажем Биллу, что он не ошибся в подборе людей для гонок за Кубок «Америки».
Под ветром от яхты качался на волнах «Бустер». Крепкое дубовое суденышко не отставало от «Конни».
– Поворот, – негромко скомандовал Билл, поворачивая штурвал против часовой стрелки.
Я тотчас передал приказ дальше. «Конни» послушно привелась к ветру. Стаксель затрепетал, и Ян Таннберг отдал подветренный шкот. Теперь ветер дул прямо в нос яхты. Стаксель и грот сильно заполоскали.
– Выбери шкот, черт дери! – крикнул Ян брату. Он мог не повышать голос: Пер налег на трос что было мочи. «Конни» уже увалилась, и ветер наполнил грот с другой стороны.
– Курс сто девяносто, – доложил Мартин.
Пер Таннберг и восьмой номер – плотный коротыш Палле Хансен – выбирали лебедкой последний метр стаксель-шкота, и этот парус тоже наполнился ветром.
– Добрать стаксель до места, – все так же негромко приказал Билл.
– Добрать стаксель до места! – передал я его команду.
Пер изо всех сил навалился на рукоятку лебедки. Медленно, бесконечно медленно шкотовый угол паруса подтянулся к укрепленному на палубе блоку. Есть! Недурно для первого поворота оверштаг, сказал я себе, пытаясь по глазам Билла определить его оценку. Каменное лицо нашего капитана ничего не выражало.
