– Кто нашел добрую жену, тот нашел благо и получил благодать от Господа! – процитировал он, многозначительно подняв палец. И покровительственно поцеловал девушку.
Иннокентий был почти трогателен в своих искренних стараниях присвоить себе часть успеха Нюты. И Маша отогнала от себя подозрения. Ей всего лишь непривычно находиться в новой компании, только и всего.
После обеда все разошлись по своим комнатам. Маша хотела поговорить с Марфой, расспросить ее о Зое, но разговора не вышло: Олейникова исчезла, как сквозь землю провалилась. Маша удрученно побродила по участку, даже заглянула в пустой коровник, но тетушку не нашла.
Пришлось вернуться к себе.
Маша вытащила из сумки припасенную книжку, но почитать ей тоже не удалось: за дверью робко поскреблись, точно не решаясь постучать.
– Войдите! – сказала Маша.
Никого.
– Открыто! – Она повысила голос. – Да открыто же!
Тишина. Только какое-то тихое не то сопение, не то шуршание в коридоре.
Но когда Маша распахнула дверь, готовясь отчитать шутника, слова застыли у нее на губах. На полу сидел тот самый полосатый желтоглазый кот, заходивший вчера, и выжидательно смотрел на Машу.
– Э-эй, дружок! – она наклонилась и почесала зверюгу под толстой мохнатой щекой. – Ты ко мне в гости?
Кот поднялся, потянулся и неспешно направился к лестнице.
Прикрыв дверь, Маша пошла за ним, усмехаясь про себя. Что это за таинственный кот, который облюбовал именно ее дверь? А может быть, он приходит ко всем, просит, чтобы его покормили?
Полосатый, как и ожидала Маша, побежал на кухню. Но вместо того, чтобы выпрашивать еду и ходить кругами возле холодильника, он вскочил на подоконник и обернулся к ней.
– Ты куда? – удивилась Успенская.
Кот сиганул вниз. Перегнувшись, Маша обнаружила, что он сидит в траве под окном, задрав круглую голову вверх.
– Не полезу, – тихо запротестовала она. – Я тебе что – кошка?
Кот насупился и дернул ухом.
Маша вздохнула. «Боже мой, боже мой, что я делаю…»
Она забралась на подоконник, осторожно держась за стену, и перекинула ноги наружу.
«Прыгай», – явственно сказал взгляд кота.
Маша спрыгнула.
– Куда теперь? – спросила она.
Кот потрусил за угол дома. Маша, смирившись, последовала за ним.
Сюда, в эту часть владений Марфы, она еще не заходила.
Три окна выходили в густые заросли бузины. Бузина захватила себе эту часть сада, отвоевала у цветов и яблонь. Ее корявые ветки проломили слабые подпорки и свисали до земли, образуя подобие навеса.
Справа от кустарника свирепой стеной поднималась крапива, слева проигрывал сражение с хмелем дикий виноград, отчаянно цеплявшийся за бечевку, натянутую от колышка до крыши. Пожалуй, это была единственная часть сада, где царило явное запустение.
Кот мяукнул откуда-то из-под бузины. Пожав плечами с видом человека, которому нечего терять, Маша присела на корточки и проползла под шатер ветвей.
В развилке ствола застряла изрядно потрепанная игрушка: мышь с веревкой вместо хвоста. Мышь когда-то была канареечно-желтого цвета.
– Ты мне это хотел показать? – укоризненно спросила у кота Маша. Шепотом, потому что ей вовсе не хотелось привлечь к себе чье-нибудь внимание – например, Бориса или Евы, которые вздумают прогуляться вокруг дома. Один бог знает, что они потом нарассказывают о Маше, если она неожиданно вылезет из-под куста, где беседовала с котом.
Кот повалился на бок и принялся вылизывать белый меховой живот.
Маша освободила мышь, выпутала веревку из ветвей и положила игрушку перед котом. Тот извернулся, схватил мышь в зубы и деловито потащил прочь. Веревочка извивалась за ним.
– Неблагодарное ты животное, – укоризненно сказала вслед коту Маша.
Как вдруг совсем рядом отчетливо скрипнула дверь. Успенская вздрогнула и прислушалась.
– Где тебя черти носят? – послышался недовольный голос Марфы Степановны. – Жду-жду, словно на свидание пришла.
– С Генкой застрял, не мог уйти, – ответил Матвей Олейников. – Прости, пожалуйста.
«Это они в комнате разговаривают», – догадалась Успенская. В той, что за окном, закрытым бузинными ветками.
Над ее головой раздалось громкое шуршание, и на макушку Маше посыпалась кора и листья. Голос Матвея сказал совсем рядом:
– Никого нет.
Она съежилась в комочек. Выпрыгнуть сейчас, как чертик из табакерки, было бы крайне опрометчиво. Олейников рассердится, а сердить Матвея Маше очень не хотелось.
– Отлично. – Голос Марфы сухой, деловитый. – Тогда давай подведем итоги.
Маша принялась потихоньку отползать назад, стараясь двигаться бесшумно. Ползти было неудобно, но подслушивать чужой разговор она не собиралась.
Сзади ее толкнули в шею, и Маша чуть не взвилась в воздух. Но это оказался всего лишь кот, вернувшийся вместе со своей истрепанной мышью. Он ходил вокруг Маши, тыкал ей под нос игрушку и требовал внимания.
– Кыш! – прошипела Маша, представив, что будет, если ее найдут в кустах и вытащат за шиворот, словно нашкодившего щенка. – Брысь!
– Мурррр, – удивился кот, не выпуская из зубов игрушки. «Как это – брысь? Хорошо играем…»
– Рано еще подводить итоги, – сердито сказал Матвей в комнате. Голос его раздался совсем близко, и Маша снова застыла. Нет, определенно, не время сейчас покидать укрытие.
– Объясни мне, зачем ты ее позвала? Вот уж кто был нужен нам в последнюю очередь, так это она!
О Еве говорят, поняла Маша. Она тоже недоумевала, чем руководствовалась Олейникова, когда решила включить вдову Марка Освальда в список претендентов на имущество. Что-то подсказывало Маше, что не личная симпатия была тому причиной.
– Я не могла ее не пригласить, – проворчала в ответ старуха. – Она позвонила не только мне, но и Кешке! Что оставалось делать, скажи на милость? Как после этого было отказать, когда Иннокентий наверняка разболтал бы всем о том, что из небытия возникла внучка Зои?
Маша широко раскрыла глаза. Что?! Так они говорят о ней?!
«Из небытия?»
– Разболтал бы, – нехотя признал Матвей. – Черт, как же она некстати! Я пытался спровадить ее, но вышло только хуже.
– А я и пытаться не стала, – с сожалением сказала Марфа. – Она, конечно, лишняя, но что поделаешь…
Горечь и обида, захлестнувшие Машу в первую секунду, сменились гневом. Она спихнула кота, успевшего угнездиться у нее на шее, и выпрямилась во весь рост.
Матвей Олейников издал невнятный звук и отшатнулся от окна.
– Что там такое? – изумленно спросила Марфа.
Маша продралась сквозь кусты и перелезла через низкий подоконник.
Комнатка, в которую она попала, оказалась библиотекой. Темные шкафы, беспорядочно забитые книгами, закрывали три стены. У четвертой стояли два кресла под торшером. Из одного из них навстречу Маше приподнялась Марфа Степановна. Смотрела она…
Испуганно. Да, именно испуганно.
Но Маше было ее ничуть не жаль.
– Я слышала ваш разговор, – ровным (даже слишком ровным) голосом сказала она, обращаясь к
