– И нашли в ней записку, – утвердительно сказала Успенская.
– Да. Нашла.
– И что… – с замиранием сердца начала Маша, – что написал Марк Освальд? Вы можете мне сказать?
Матвей усмехнулся:
– Мы можем даже показать.
Из нагрудного кармана он достал сложенный вчетверо листок. И протянул Маше.
Она не сразу решилась его взять.
За десять лет бумага почти не пожелтела. Казалось, Марк Освальд писал на ней совсем недавно.
Маша развернула его. Крупным, очень разборчивым почерком на листе было написано:
– Это точно написано Освальдом? – быстро спросила Маша.
Матвей кивнул.
– Никаких сомнений, – повторил он фразу из записки. – Почерк его, и манера писать короткими предложениями – тоже. Теперь ты понимаешь, почему ни о каком самоубийстве Марка и речи быть не может? Он догадался, кто убил Дашу, он написал, что собирается вернуться. Каким-то образом человек, которого он подозревал, узнал об этом. Может быть, Марк сам неосторожно дал ему понять, что знает о Даше. Убийца отправился за ним на реку и утопил его.
– Н-н-нет, подожди… – заикаясь, начала Маша, потому что открывшаяся перед ней перспектива ужаснула ее. – Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, – отчеканил Матвей, – что только одна версия может объяснить все факты. Марк не просто вдруг осознал, кто из круга Дашиных знакомых мог бы быть ее любовником. Нет, он увидел или услышал что-то такое, что четко указывало на убийцу. Единственная возможность совершить это открытие была у него на том самом ужине в честь юбилея тетушки. Этим все объясняется: сначала он просто был в крайне нервном состоянии и задирал всех подряд, что было для Марка абсолютно несвойственно. А затем замолчал, словно оцепенев. И после ужина написал мне записку.
– Не сразу, – вдруг сказала старуха, и Маша вздрогнула: она совсем забыла про Марфу. – Прошло не меньше часа, и мы не знаем, где был Марк в это время. А уж потом, когда стемнело, он написал тебе записку и ушел на реку. А я, – голос ее дрогнул, – ее нашла и убрала с глаз долой. Ох, дубина я стоеросовая…
– Давай без самобичеваний, – сказал Матвей. – Даже если бы ты не спрятала записку, это не отменило бы смерти Марка.
– Он услышал что-то за ужином, – повторила Маша, не слушая их. – За ужином!
Олейников внимательно взглянул на нее.
– За ужином… – твердила Маша. – Но ведь это означает…
Она замолчала.
– Да, – кивнул Матвей. – Ты все правильно поняла. Это означает, что убийца – один из нас.
Глава 6
Несколько минут Маша сидела с ощущением, что ее только что заставили проглотить нечто неудобоваримое. Например, репейник.
– Поэтому, глупая ты девочка, я и не хотела, чтобы ты приезжала, – проскрипела из кресла Марфа. – Еще перед тобой представление разворачивать…
Успенская машинально кивнула и только потом спохватилась:
– Какое представление?!
Она перевела взгляд с Матвея на Марфу Степановну. Старуха – удивительное дело – казалась смущенной.
– Ох, Матюша, расскажи ей! – попросила она.
– Да уж придется, – хмуро отозвался Матвей. – Хоть и не хочется.
«Не хочется – не говорите!» – немедленно вскинулся Машин внутренний голос. Но вслух она неожиданно даже для себя произнесла совершенно другое:
– Я никому не расскажу, честное слово!
И сама услышала, как глупо и по-детски это прозвучало.
– Ну, если честное… – хмыкнул Олейников. – Хорошо. Ты понимаешь, что я хочу найти убийцу Марка?
Маша кивнула.
– Поэтому мне потребовалось собрать всех, кто приезжал сюда десять лет назад. Восстановить события. Я решил, что это самый простой способ разобраться в произошедшем.
– И Марфа Степановна очень удачно подвернулась со своим наследством… – вслух подумала Маша.
– Г-хм, – выразительно сказала старуха.
– Что? – Успенская непонимающе взглянула на нее.
– Ничего-ничего, – поспешно заверил Матвей. – Тетя Марфа!
– Нет, Матвей, я так не могу! – воспротивилась тетушка. – Скажи девочке правду.
Но Машу уже осенило.
– Нет никакого наследства! – воскликнула она, и Олейников тут же шикнул на нее. – Нет никакого наследства, – шепотом повторила Успенская. – Вы все это придумали, чтобы собрать их здесь, да?
– В общем, да, – признался Матвей. – Нужен был гарантированный червяк на крючке.
– А если бы я сказала, что приглашаю всех на восьмидесятилетие, приехал бы только Генка со своей толстухой, – подтвердила Марфа. – Ни Бориса, ни Кешку затащить сюда мне бы не удалось. Друг друга они терпеть не могут, да и ко мне не питают особой любви. Мы с Матвеем подумали и решили: приманка должна быть такой, чтобы никто не прошел мимо. Деньги! Большие деньги! Вот я и соврала, что собираюсь в монастырь на старости лет, а имущество хочу отдать. Как, убедительно сыграла?
– Пожалуй… – протянула Маша. Про себя подумав, что она все-таки почувствовала что-то неестественное. Наверное, противоречие между здравомыслием Марфы и ее поведением.
– С тобой было особенно трудно, – вздохнула Марфа. – Не хотелось мне совсем уж чокнутой показаться. А что делать? Надо было убедить всех, что я религиозна до камней в почках. Иннокентий, например – тот сразу повелся, а ты посматривала с недоверием.
– Это потому, что Маша видит тебя первый раз, – хмыкнул Матвей. – А Иннокентий знает, что от тебя можно ожидать чего угодно. Но ты молодец, вжилась в роль. Главное сейчас – не сбиваться с нее.
Маша размышляла. Иннокентий, Гена Коровкин, Борис… Но один человек не вписывался в картину.
– Почему вы пригласили Еву? – не удержалась она от вопроса.
– Мне нужны все, кто был здесь тогда, – жестко сказал Матвей. – Быть может, я ошибся, и Марка утопил другой человек – не тот, который убил Дашу. У него с Евой было много споров о сыне, и Марк серьезно осложнил ей жизнь, когда запретил вывозить ребенка из страны. Достаточный мотив для убийства?
Маша подумала, попыталась представить себя на месте Евы.
– Да… – протянула она. – Вполне. Но в таком случае непонятно, почему она не уехала из России после его смерти.
– А я тебе скажу почему, – вмешалась Марфа. – Потому что ее французик передумал и вернулся к своей семье. У него жена и двое ребятишек. Помахал ручкой Евкин сокол, вот тебе и вся любовь, вот тебе и вся Франция.
– Ясно. Подождите-ка, – встрепенулась Маша, – но получается, что кое-кто в этот раз лишний, а кого-то не хватает!
Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, кого именно. Олейников пришел ей на помощь:
– Иннокентий в тот раз приезжал с другой женой, с Верой Львовной.
– Жуткая была женщина, упокой господи ее душу, – перекрестилась Марфа. – Толстая и одышливая, потому и болела много. Когда она умерла, Иннокентий женился на Нюте. Уж я прямо говорила ему: не тащи девочку сюда, ни к чему это… Так нет – все равно привез!
– С другой стороны, от Нюты нам ни тепло, ни холодно, – сказал Матвей. – Из всех собравшихся в этот
