и тогда сговор с женой должен быть.
– Иван Ефремович, а не могла жена Мысина собственного супруга убить? А обставить, будто псих какой-то его прикончил. Мы же про разговор телефонный только с ее слов знаем.
– Верно мыслишь, – согласился следователь. – Ну, ее алиби проверить – ерунда, она в каком-то салоне была. Вот ты и сделаешь.
Артем усмехнулся. Прокофьев покосился на него, но промолчал.
– Все пока, – закончил Коломеев. – Все свободны.
– Ты, Вань, куда сейчас? – спросил Михалыч, когда парни вышли из кабинета.
– Сначала на ковер, а потом домой – лед к заднице прикладывать. А вообще-то нужно всех подряд опрашивать и биографию трудовую проверять.
– Ну так Прокофьев и займется.
– Он запросы сделает и всю деревню чертову обойдет. А со свидетелями кто разговаривать будет? А там, заметь, каждый свидетель – он же потенциальный подозреваемый, там пять минут не поболтаешь, нужно по полной программе расспрашивать. И кто, спрашивается, этим заниматься будет? Пушкин?!
– Да успокойся ты, – попытался урезонить Коломеева пожилой опер.
– Михалыч, ну откуда людей-то взять, а? Только ведь из-за стола начальственного легко орать: «Почему преступление не раскрыто до сих пор?» Так мне что, разорваться, что ли? В Калинове человек двести живет, или сто, если стариков и старух древних вычесть. И никто ни о ком ни хрена не знает! А узнавать кому? Мне! А кому поршень вставят в известное место? Тоже мне! И на хрена мне, Михалыч, сдался этот геморрой? – закончил Коломеев свою речь риторическим вопросом.
Опер лишь махнул рукой.
– Ладно, че без толку дергаться? Дело делать надо, пока там новый жмурик не объявился, – устало подвел итог разговору следователь. – Ты начинай опрашивать всех, а я попозже подъеду, как с шефом «побеседую».
Михалыч вышел из кабинета, а Коломеев остался сидеть, потирая рукой уставшие слезящиеся глаза.
Колька ворвался в калитку, когда Виктор уже загнал машину и собирался зайти в дом. Он видел в окне лицо жены, помахал ей рукой, сделал несколько шагов, и тут сзади на него налетел Колька, сшиб с ног.
– Ты что, охренел? – заорал Виктор, поднимаясь с земли.
Колька с красным лицом, в одном свитере, выплясывал напротив него, сжав кулаки.
– Давай, иди сюда! – хрипло предложил он. – Или ты только с бабами храбрый?
Его нелепая сутулая фигура двигалась резко, как марионетка, и Виктор против своей воли рассмеялся.
– Коль, ты напился, что ли? – спросил он. – Иди проспись! Драться он захотел…
Колька выбросил вперед правую руку, сделав выпад крайне неумело, и Виктор легко уклонился.
– Да ты чего, дурак? – начиная сердиться, спросил он. – Давно в рыло не получал, что ли? Ты с чего напился?
Колька снова попытался его ударить. И опять безуспешно, Виктор увернулся. Тогда он принялся кружить вокруг него, не давая пройти к дому, размахивая руками, как ветряная мельница. Виктору его мельтешение надоело, и одним коротким ударом, нацеленным в солнечное сплетение, он отбросил Кольку назад. Тот повалился в снег, хватая ртом морозный воздух.
– Ну, ты с чего вдруг решил со мной воевать, а? – миролюбиво спросил Виктор. – Что тебе с Сашкой не побороться?
– Пошел ты… – выругался Колька и поднялся на ноги.
Виктор присмотрелся к нему и понял, что тот трезвый.
– Эй, да что с тобой сегодня? – искренне удивился он. – Не знаешь, с кем подраться?
– Ну ты сволочь… – покачал головой Колька и снова кинулся на Виктора.
На сей раз тому пришлось ударить сильнее. Колька пропустил удар, пришедшийся ему в скулу, но, упрямо мотнув головой, опять пошел вперед.
Виктор начал злиться. Бессмысленная, совершенно неожиданная драка начала действовать ему на нервы. И в чем дело, в конце концов?!
Колька исхитрился ударить его в живот, и хотя удар был несильным, он окончательно вывел Виктора из себя. Выругавшись, он отскочил в сторону, сбросил пальто и нанес Кольке несколько точных и быстрых ударов по корпусу. Колька упал, прижимая руки к животу, из его разбитого носа текла кровь. Виктор, распаленный видом крови, сделал шаг к Кольке, но его остановил женский крик, раздавшийся от дома. На ходу кутаясь в дубленку, к ним спешила Тоня.
– Вить, что тут… Господи… Коля! Витя! Что происходит?
Колька поднялся на ноги, но стоял, согнувшись и чуть покачиваясь.
– Да вот, придурок пьяный, – кивнул на него Виктор. – Успокаиваться не хотел, пришлось поспособствовать.
– Николай, зачем вы… Идите домой сейчас же!
– Как же, пьяный я! – усмехнулся Колька разбитыми губами. – Вы его больше слушайте, Антонина Сергеевна. А до тебя, сволочь, – повернулся он к Виктору, – я доберусь еще, попомни мои слова.
Виктор выразительно посмотрел на Тоню и пожал плечами.
– Да что случилось?! – она переводила испуганный взгляд с одного на другого.
– А то случилось, – хмыкнул Колька, – что он, козел, ментам нас с Сашкой подставил. То случилось, что нас чуть не двое суток в камере продержали да на допрос водили по три раза на дню и по два ночью. «Зачем ты принес тело на участок Чернявского? – передразнил он тонким голосом. – Расскажи, когда вы с братом решили убить Глафиру Рыбкину?»
– А я тут при чем? – зло спросил Виктор. – Я, что ли, тебя допрашивал?
– Ты, падла, рассказал про историю с поджогом! Ведь прекрасно знал, что за нас ухватятся!
– Знал, – прищурился Виктор. – А что, не прав был? Может, и правда Глашку вы с Сашкой повесили, решив отомстить, а? Вот пусть вас всех и проверяют.
– Витя, ты что говоришь? – одернула его Тоня.
– Правду я говорю, вот что! Думаешь, драчун долбаный, я вас выгораживать должен? Да с какой стати? Может, брательник твой свихнулся и начал всех убивать!
– Я тебя, суку… – рванулся было к нему Колька, но Тоня встала у него на дороге.
– Хватит! – приказала она. – Коля, идите домой. Вить, пойдем.
– А может, ты сам? – предположил Виктор. – А что, жизнь у тебя не удалась – денег не заработал, семьи не получилось, занимаешься не пойми чем… Вот и поехала у тебя крыша!
Колька неожиданно усмехнулся, отступил на шаг и сплюнул в сторону.
– Правильно, Витек, правильно. Подумай, кто твоей смерти хочет. Список составь! В нем, наверное, только имени бабки Степаниды не будет, да и то вряд ли. И ты свой списочек ментам покажи, пускай рыщут. С нас начал? Хорошо! Только нас с Сашкой отпустили! Значит, не виноваты мы! Или, думаешь, менты чего- то не углядели? Вот и подумай, помучайся, кто вокруг тебя ходит, трупы подбрасывает!
Он развернулся и пошел прочь от Виктора с Тоней, остолбенело смотревших ему вслед.
Ночью Тоне не спалось. Она встала, обошла дом, проверила запоры. Естественно, все было закрыто. Прошла в зал, села на свое любимое место у окна, не зажигая света, и стала вглядываться в темноту. Ей стало зябко. «Нужно будет завтра протопить посильнее», – решила Тоня.
Далеко у дороги горел фонарь. Где-то перегавкивались собаки, к лаю которых она давно привыкла и не обращала на него внимания. Она вспомнила, что Витя хотел завести пса, и сказала себе, что и в самом деле надо бы. «Раз не беременею, – грустно подумала она, – так хоть с собакой повожусь».
За окном мелькнула тень. Тоня скорей почувствовала, чем увидела ее, и замерла у стекла. Хотела крикнуть, но тень исчезла так же быстро, как появилась, и она засомневалась: может быть, почудилось. Не двигаясь, Тоня вглядывалась в темные деревья, но никого не было видно. Вдруг прямо перед ней появилось лицо – белая маска с черными провалами глаз. И застыла напротив Тониного лица, их разделяло только оконное стекло. У Тони перехватило дыхание, а в следующую секунду она отчаянно закричала. Лицо за окном дернулось и тут же исчезло.
