него все дубликаты ключей наверняка имеются. «Мы делаем успехи, – констатировал внутренний голос. – Хотя хозяин, сам… Сомнительно. И конечно, убийство для репутации его отеля куда предпочтительнее, чем кража». Даша и сама понимала, что здесь сплошные натяжки. А потом, представить себе Алину, отказывавшуюся от денег, предлагаемых турком, было как-то… Неубедительно. Да, совсем неубедительно.
Вот и получается, что убил кто-то из тех, кого они обе знали. Но, господи, зачем?!
– Ой, Дашенька, как вы плохо выглядите, какой кошмар! – прервал ее мысли птичий треск. С участливыми лицами к ней подходили Женечка и Сонечка. – Вы, бедная, такой ужас пережили!
Они уселись за ее столик, и следующие десять минут Даша была вынуждена слушать, какой ужас она пережила, и как у Сонечки дядя нашел какое-то тело, и как оно выглядело, и как дядя испугался. «Сейчас скажут, что нужно осторожнее фенами пользоваться», – подумала она.
– Вот эта техника бытовая, ей ведь нужно осторожно пользоваться, – хлопала ресницами Женечка. – Она такая опасная, а мы и не знаем… Даже если и не фен, мало ли что еще может в ванну упасть!
– Например, холодильник, – кивнула Даша.
Наступило короткое молчание, а потом Сонечка произнесла:
– Очень хорошо, что смерть вашей подруги не очень отразилась на вашем чувстве юмора. Ладно, Женечка, пойдем, не будем мешать Дашеньке.
Они попрощались и зацокали к выходу. Удивленная Даша смотрела им вслед, ощущая себя хозяином попугая, у которого питомец заговорил сложноподчиненными предложениями. С одной стороны, здорово, с другой – очень настораживало. Из всех разговоров с двумя сойками, как она привыкла их мысленно называть, Даша вынесла твердое убеждение: умные фразы они не способны произносить по определению. Может быть, какой-то нервный центр у них в голове работал не так, может быть, наблюдался повышенный уровень глупости от природы, но сказать то, что услышала она напоследок, могла бы скорее Алина. Никак не Сонечка.
Допив наконец остывший кофе, Даша пошла переодеваться и в холле натолкнулась на свою группу в неполном составе. Ее окружили Борис, Никита, Алла с синяком зеленоватого цвета на виске, Маша с Левой, бородатый Володя, еще какие-то люди, которых она не помнила по именам. С серьезными лицами они принялись наперебой выражать ей соболезнование. Даша молча кивала, а сама думала про себя: «Странно, неужели они все так уверены, что произошел несчастный случай? Хотя, конечно, фен в ванне, почему же они должны думать что-то другое…»
– Да, а что с телом будет? – повернулась она к Леве.
– Его в Россию отправят, – замявшись немного, сказал он. – У Алины какой-то родственник дальний, он получит и, как мне сказали, организует похороны.
– Честно говоря, отправкой не мы занимались, – вступила Маша, – а наше начальство, поэтому мы не совсем в курсе.
– Ну и хорошо, – задумчиво произнесла Даша, не вдумываясь в свои слова, – да, просто замечательно.
Она боялась, что Алину похоронят в Турции. Ей казалось, что это было бы совершенно неправильно, что хоронить должны обязательно в России, в Питере. Однако заметив недоуменные взгляды окружающих, Даша догадалась, что сказала что-то не то.
– Извините.
Она выбралась из толпы и пошла к лестнице, краем уха услышав, как после недолгого молчания Лева начал говорить что-то про аквапарк, и тут же ему начали предлагать наиболее подходящий для поездки день. Все правильно, подумала Даша, люди же отдыхают. Зачем им лицемерить перед самими собой? Потом вспомнила, как ухаживал за Алиной Никита, и подумала, что уж он-то мог бы выказать побольше скорби.
В номере было невыносимо жарко, потому что солнце било в окно, а она забыла включить кондиционер. Ну и ладно, подумала Даша, все равно купаться ухожу.
На море было тихо. Отдыхающие еще только подтягивались после завтрака, молодые турки раскладывали на берегу надувные бананы, какие-то плотики, веревки, и их смех разносился по берегу. Легкий ветер с моря не взметал, как обычно, Дашины волосы, а только слегка ерошил, ласково поглаживая по голове. Как хорошо, подумала Даша, удивляясь самой себе. Как все-таки хорошо на море! Особенно если нет людей. «Особенно если никого не убивают», – некстати встрял внутренний голос.
Она огляделась, но Максима нигде не было видно. Постояв некоторое время в растерянности, Даша оттащила один лежак подальше к камням и уселась на краешке, прикрыв голову кепкой.
– А, вот ты где! – подошел он, запыхавшись.
– Ты же сказал, что на берегу будешь, – укоризненно заметила Даша.
– Да, понимаешь, нужно тут было кое-что сделать… Извини, не успел до твоего прихода обернуться.
– Слушай, – подняла она на него удивленные глаза, – а когда мы с тобой успели перейти на «ты»?
– А вот после того, как Алина умерла, и перешли, – ответил Максим. – Ты возражаешь?
Она молча помотала головой, пересыпая мелкие камушки из одной руки в другую. Алина так и не уходила ни из их мыслей, ни из их разговоров.
Максим стащил шорты, и Даша заметила, что вены на его загорелых ногах почти не видны. «Эй, ты что? При чем тут вены?» – одернула она себя. И вдруг вспомнила, при чем.
– Максим… – хрипло произнесла она.
Он дернулся и обернулся к ней.
– Максим, ты еще вот о чем не знаешь…
Торопясь и перебивая сама себя, Даша начала рассказывать про утонувшего аниматора, и про свой разговор с ним, и про куст «розана», за которым она стояла, когда он проходил мимо с какой-то женщиной. Максим слушал, не говоря ни слова, и внимательно смотрел на нее. А когда она закончила, спросил:
– Ты кому-нибудь еще то же самое рассказывала? Полиции рассказала? Они вопрос точно так же замяли, как и с Алиной?
– Да нет, – отозвалась Даша, – я только с Алиной об этом разговаривала, и она мне объяснила, что меня ждет.
– Не понял.
– Ну, что это только мои слова, и что хозяин будет меня преследовать в судебном порядке.
– Что?! Какой хозяин? В каком порядке?
– Ну как какой? Отеля, конечно. Ведь если бы я не доказала, что аниматора действительно убили, то хозяин понес бы ущерб, по-моему, моральный, и мог бы с меня его взыскать. А доказать я ничего бы не смогла, потому что Николай действительно мог, как Алина и говорила, сначала сказать одно, а потом сделать совершенно другое. Понимаешь?
Максим покачал головой и, помолчав, произнес:
– Даша, я не хочу тебя обижать, но ты говоришь полную чушь. Конечно, то, что ты слышала, действительно не доказывает, что парня убили. Хотя я его видел и не думаю, что он выпивал. По-моему, он очень за работу держался. Но вот по поводу какого-то иска, морального вреда, который тебе хозяин может предъявить… Подумай сама, при чем здесь ты? Разве ты нанесла бы вред репутации отеля? Скорее уж убийца, если он был. И даже если бы ничего из того, о чем ты говоришь, не было доказано, твои слова всего лишь правдивые показания, данные полиции, и к отелю они не имеют никакого отношения. Ты же не собиралась давать интервью в газетах о том, что здешнее побережье кишмя кишит убийцами, а особенно в нашем отеле. Кстати, должен тебе сказать, что даже в таком случае доказать какой-то там вред, особенно моральный, было бы очень трудно. Правда, я ориентируюсь в основном на наше законодательство, но почти не сомневаюсь, что турецкое в данном вопросе принципиально не отличается.
– А ты уверен, что прав? – спросила Даша, смущаясь. – Не обижайся, просто ты же вроде занимаешься корпоративным правом? А тут совсем другое дело.
К ее облегчению, Максим не обиделся.
– Не хочу хвастаться, но я довольно хороший юрист, – усмехнулся он. – Понимаешь, меня в свое время взяли в ту контору, в которой я сейчас тружусь, по протекции одного приятеля. Он почему-то был уверен, что я талантливый и совершенно напрасно прозябаю в какой-то мелкой фирмочке, окучивая потенциальных
