подбросить мальчика к дому. А Тимофей все равно не смог бы рассказать, кто его похитил и где он был.
– Река без берегов… – задумчиво проговорил Эдуард, вставая с дивана и подходя к окну.
– Что, простите? – не понял Макар.
– Нет, ничего, – ответил Эдик, глядя на начинающие зеленеть деревья. – Постойте! – спохватился он. – Вы сказали, что не люди Затравы убили Илону. Но кто же тогда? Вы узнали?
– Узнали, – пробасил Сергей, доставая тетрадку.
– И кто же? – хором вскрикнули Эдик с Наташей.
– Мне жаль вас расстраивать, Наталья Ивановна, но… – Бабкин с сочувствием смотрел на маленькую, хрупкую женщину, сидевшую напротив. – Ваша повариха, Ольга Степановна.
– Что?! – ахнула Наташа. – Как Ольга Степановна? Нет, нет, Сергей, вы что-то путаете! Не может быть!
– Ольга Степановна? – растерянно вторил ей Эдик. – Но почему? Зачем?
– Прозвучит, конечно, смешно, – без тени улыбки проговорил Бабкин, – но Ольга Степановна убила Илону из-за денег…
День, когда Илона Ветрова показала Ольге Степановне чеки, стал худшим днем в ее жизни.
– И чтобы ты, вешалка перманентная, больше до меня не докапывалась! Понятно тебе? – Илона цедила каждое слово с большим удовольствием.
– Почему перманентная? – жалким голосом спросила Ольга Степановна, не в силах отвести взгляд от мятых бумажек, которые были для нее приговором.
– Потому. Я человек не злой, показывать чеки хозяйке не буду, – продолжала Илона. – Пока не буду. Но если ты еще раз опять до меня докапываться станешь, я тебе тоже устрою… В общем, ты меня поняла. Или нет?
– Поняла, поняла, – торопливо закивала Ольга Степановна.
Илона смотрела на ее пошедшее пятнами лицо и испытывала глубокое удовлетворение. Ей захотелось продлить это состояние, а то и усилить его. Оказывается, очень приятно распоряжаться чьей-то судьбой, так же как обычно делает хозяйка.
– И попросите у меня прощения, – добавила она.
– Что? – дернулась Ольга Степановна.
– Просите прощения за все те гадости, которые вы обо мне говорили.
Ольга Степановна первый раз подняла глаза на Илону, и во взгляде у нее что-то мелькнуло. Она молчала.
– Ну? – недовольно сказала Илона. – Я жду вообще-то. Сколько раз вы меня при Жоре унижали, а? Вот и извиняйтесь.
– Нет, Илона, не буду, – покачала головой Ольга Степановна.
– Не будете? – удивилась девушка.
– Нет. Сейчас ты хочешь, чтобы я перед тобой извинилась, а через минуту потребуешь, чтобы я за тебя полы намывала? Хочешь – иди, показывай Евгении Генриховне чеки.
Илона, у которой и правда мелькнула мысль заставить Ольгу Степановну убирать в доме вместо себя, слегка оторопела. За свою короткую жизнь она никогда не сталкивалась с людьми, которые, доходя до определенной черты, приобретают несвойственную им твердость. Поведение Ольги Степановны стало для нее неприятной неожиданностью. Подумав, Илона сунула чеки в сумочку и поднялась.
– Ладно, пожалею вас на первый раз, – пожала она плечиками. – Но в другой раз – только вякните на меня!
Покачивая бедрами, она вышла из кухни. Ольга Степановна обхватила голову руками, сминая аккуратные завитушки, и застонала.
– Так вот почему она плакала, – потрясенная, проговорила Наташа. – Никак поверить не могу. Получается, Илона ее шантажировала?
– Да, – подтвердил Бабкин. – Именно так. У вашей Илоны был доступ во все комнаты, и она легко выяснила, сколько денег выдается на хозяйство вашему метрдотелю. Ведь Ольга Степановна в конце месяца называла потраченную сумму, правильно?
– Правильно, – кивнул Эдик. – Но мы, разумеется, никогда не проверяли, сколько потрачено. Может быть, мама первое время и контролировала, но потом…
– Потом перестала, – закончил за него Бабкин. – Я совершенно уверен, Эдуард, что ни вы, ни ваша мама не знаете, сколько стоит, например, сыр. Или молоко. Ольга Степановна называла вам сумму, завышенную процентов на тридцать, и никто из вас не смог бы поймать ее на обмане. Но Илона начала подозревать, что дело нечисто, и стала доставать чеки из мусорного ведра. Ведь в супермаркетах всегда выдают чеки, правда? Ольга Степановна бросала их в пакет с продуктами, как многие делают, чисто машинально, а потом выбрасывала вместе с пакетом. Илона убирала и на кухне тоже. Девушка собрала чеки за три месяца, и их оказалось вполне достаточно, чтобы понять махинации поварихи. Собственно говоря, хватило бы и двух. У нее дома я целую бухгалтерию обнаружил: она очень тщательно подсчитывала, сколько кухарка тратила на еду и сколько она брала с хозяев. Мне только интересно: что сделала бы ваша мама, господин Гольц, если бы узнала об обмане?
– Она бы ее, конечно, выгнала, – не задумываясь ответил Эдик. – И заставила вернуть все деньги, которые Ольга Степановна украла за эти годы.
– Вот именно. А Ольге Степановне деньги были очень, очень важны, судя по тому, где она сейчас находится.
– А где она находится?
– Вылетела вчера из Питера чартерным рейсом в Афины, так что она сейчас в Греции, – объяснил Макар. – Ольга Степановна слышала все разговоры, которые велись в столовой. Догадаться обрезать волосы, чтобы подозрение пало на Затраву, было несложно. Она вообще-то умная женщина, ваша Ольга Степановна.
– Не понимаю, – помотал головой Эдик. – Вот так, из-за того чтобы поехать в Грецию, убить человека?
– Нет, не так, – сказала Наташа задумчиво, и все посмотрели на нее. – У нее была мечта. Понимаешь, Эдя, мечта! Для тебя поехать в Грецию – пустяки: купил билет и полетел. А для нее – нет. Тем более что она хотела не просто поехать туда на две недели туристом, а там остаться. Вот для чего ей нужны были деньги. Я помню, как она рассказывала мне про свой отдых – у нее даже лицо менялось. Сергей не прав – Ольга Степановна убила Илону не из-за денег. Она убила ее, потому что та отбирала ее мечту.
– Вы можете начать преследование, – помолчав, предложил Макар, но Эдик только махнул рукой:
– Никого я не буду преследовать. Я только поганца напугал хорошенько, вот и все.
– Секретаря, что ли? – догадался Бабкин. – А с ним что не так?
– Он работал на Затраву, передавал ему подробности предстоящих сделок, – объяснил Эдик. – Я его с самого начала заподозрил, но мама почему-то очень хорошо к нему относилась и не хотела мне верить. А зря. Я попросил ее безопасников как следует проследить за ним, и они быстро его вычислили. Ничего с ним не будет, – добавил он, заметив встревоженный взгляд Наташи, – физиономию его гадостную почистят, вот и все.
– Начистят, – сказал Бабкин.
– Что?
– Начистят, а не почистят, – повторил он. – Физиономию начистят. Почистят – это немножко другое.
Наташа фыркнула, а потом неожиданно расхохоталась в голос. Смех ее прозвучал так заразительно, что вслед за ней рассмеялись и Макар с Сергеем. Глядя на них, и Эдик заулыбался. Он смотрел на свою хохочущую жену и думал, что теперь все в его жизни пойдет по-другому. Пойдет, как надо. Они съездят на могилу Элины и перезахоронят ее в одной ограде с мамой, как и должно быть. Может быть, у них с Наташей родятся еще дети, и в доме будет много детских голосов. И, думая о будущем, Эдик Гольц улыбался радостно и открыто…
– Слушай, Макар, ну не может быть такой случайности, – говорил Бабкин Макару два часа спустя в гостиничном номере. – Нет, мне эта дамочка, конечно, нравится, но так не бывает.
