У Полины хватало вопросов.
– Зачем? Зачем эти игры с переодеванием? Для кого вы притворялись, когда здесь никого не было, кроме нас с Васей? Неужели для меня?
Анжей воздел руки к небу:
– Ах, нет же! Нельзя сказать, что я делаю это для кого-то! Но поймите же, дитя мое: я фокусник, артист! Мне постоянно требуется элемент игры, морока. В том числе и тогда, когда притворяться не перед кем. Это витамин, оживляющий мою душу. Я испытываю удовольствие, перевоплощаясь в добросовестного Садовника. Клянусь вам, даже если бы я жил один, я бы все равно по утрам пробирался в оранжерею и надевал парик Армена.
Он подумал и добавил:
– Это дает возможность прожить кусочки из разных жизней.
– Тут с одной бы разобраться, – пробормотала Полина.
– Вы правы. Но из своей одной я сделал то, что хотел. Для всех я Доктор. Человек с необычными способностями. И эта роль мне по душе. Она больше всего отражает меня самого.
– Что значит «роль»? – не поняла Полина. – Вы так говорите, как будто это неправда. Вы действительно человек с необычными способностями!
– Нет, – сказал Анжей.
Полина решила, что ослышалась.
– Что вы сказали?
– Я сказал «нет». Пусть я давно стал не Янушем, а Анжеем. Но превратить ключи в лекарство мне не по силу.
Он посмотрел на ее лицо и печально улыбнулся:
– А вы действительно думали, милая девочка, что можно дать человеку ключ, и он откроет им дверь, через которую можно уйти от трудностей? Это иллюзия, моя дорогая. Благотворный обман.
Полину словно стукнули по голове. Она часточасто заморгала и облокотилась на раковину.
– Вам плохо? – встревожился Анжей. – Открыть окно?
– Не надо, – выдавила Полина.
Ковальский все-таки распахнул створку. В комнату ворвалась утренняя прохлада.
– Я вас расстроил, – огорчился он. – Честное слово, я надеялся, что вы подозреваете истину. Вы же умница, дорогая моя. Хоть и чрезмерно доверчивы.
Разрозненные факты в Полининой голове сложились в единую картину. Театральность Ковальского, его пристрастие к трюкам. Его нарочитые манеры графа Дракулы на отдыхе. Дом, призванный поддерживать впечатление, что его владелец умеет проходить сквозь стены. Шевелящиеся драконьи головы, картины, оказывающиеся дверями, двери, замаскированные под шкафы… Часы, за которыми обнаруживаются потайные ходы! Это дом иллюзий: качественных, прекрасно выполненных иллюзий. Она обманулась, как и все остальные.
А ведь Ковальский сказал ей обо всем прямым текстом! Тогда, когда они вышли из комнаты ключей!
Декорация!
Боже, какой она была тупицей! А Ковальский, по его выражению, надеялся, что она подозревает истину.
– Истину?! – выдохнула Полина. – Какую истину? Что вы шарлатан?
Он ничуть не обиделся. Даже рассмеялся:
– Я волшебник! Считайте меня фокусником, владеющим бытовой магией. Да, большая часть трюков – это техника и ловкость рук. Но есть и то, что необъяснимо. То, что не может повторить никто! Поверьте, у меня есть дар, и я знаю, как его использовать.
– Вы меня обманывали все это время! Вы всех обманывали!
Глаза Ковальского загорелись.
– Да, черт возьми, да! – воскликнул он. – Но почему я это делал? Да потому, что люди ленивы! Они не хотят искать дверей, они лишь хотят, чтобы их привели к дверям и распахнули их пошире. Они желают, чтобы за них сделали всю работу. Но дай человеку ключ – и он сам найдет выход! Его воображение получит подсказку, его дремлющий ум почувствует толчок.
В комнату ворвался ветер, хлопнул створкой окна.
Ни Полина, ни Анжей не услышали его. Они стояли друг напротив друга – одна бледная, другой раскрасневшийся.
– Но я сейчас все-таки сказал неправду. Разве я обманываю их? Ничего подобного. Я лишь обращаюсь напрямую к их же собственным мозгам. Я говорю: «Эй, послушай, ты можешь решить эту задачу, я точно знаю». И это действует! Они начинают искать – и находят! Ни один человек из тех, что приходили ко мне за эти годы, не вернулся обиженным. Ты слышишь меня, девочка, – ни один! Никто не сказал: ты дал мне не тот ключ, ты не сделал того, что обещал. Каждый получил то, что хотел – ты можешь себе такое представить?
Ковальский гордо вскинул голову. В эту секунду он был величественен, как император.
– Да, я развлекался, пугал, дразнил – но я же и помогал им. Единственный из всех: психологов, друзей, врачей – шарлатанов от медицины и дружбы, ибо дружба есть величайшее шарлатанство – единственный из всех я добивался успеха. Ты упрекаешь меня в том, что я помогал этим несчастным людям, загнавшим себя в ловушку? Надеюсь, ты не настолько жестока.
Вспомни себя! Я дал тебе ключ, даже не говоря, для чего он предназначен! И твоя душа начала работу. Она примеряла ключ к тем дверям, которые могла открыть сама. Не знаю, открыла ли, но уверен, что тебе стало легче. Ответь мне!
Полина вспомнила, как первый раз подула в ключ. Двор, горячий асфальт, ребенок на качелях… На нее тогда словно повеяло теплым дыханием из детства.
– Да, – сказала она. – Стало легче.
– Вот видишь! Я говорю своим пациентам, что выход есть всегда. И они находят его. Даже если до этого были уверены, что вокруг глухие стены.
Он замолчал и вытер пот со лба.
– Отойдите от окна, вас продует, – недовольно сказала Полина. – Шарлатан вы или нет, но лечить вас придется мне. Скажите вот что: тогда, в тайной комнате, вы угадывали, в какой руке я держу ключ! Это тоже был фокус?
– Никаких фокусов, – обиделся Анжей. – Я действительно могу это видеть. И слышать. Ключи поют!
Он опустился на стул.
– Но я не думаю, что моя способность уникальна. Кто-то может слышать ключи, кто-то – деревья. Я лишь выжал из нее все, что можно.
Он помолчал, потом грустно спросил:
– Вы все еще сердитесь на меня? Не можете простить мне мистификацию? Мой маленький обман?
«Обман ли это, если Анжей слышит свои ключи…»
– Не сержусь, – чистосердечно сказала Полина. – И закройте вы окно, ради бога!
– Ничего, – сказал Анжей и улыбнулся, – ветер теплый. Идите, Полина, отдыхайте.
Она по привычке придирчиво осмотрела кухню. Все в порядке, можно уходить.
Но на пороге задержалась, обернулась к Доктору.
– Анжей, а вы верите в Зеленую Дверь? Макар ведь рассказал вам эту легенду, с которой все началось.
Ковальский покачал головой.
– Нет, дитя мое. Я верю в то, что есть много зеленых дверей вокруг нас. Только мы их не видим или не хотим видеть. Все дороги в другую жизнь начинаются на том месте, где ты стоишь. Жаль, что Давид не понял этого.
– Что вы будете делать с ключом? Вернете «привратникам»?
– Верну. Но не тот, который украл у них. Его копию. На этот раз никто не отличит его от оригинала.
