зверя вроде хорька: тонкого, гибкого, опасного.
– Серега, я все тебе расскажу, – пообещал он, оглядывая кухню в поисках телефона. – Только дай мне сделать один звонок, хорошо? Один звонок!
Он перемещался так стремительно, что Сергей не успевал следить за ним. Телефон, записная книжка, ручка и листок бумаг. Макар схватил все необходимое и стал набирать номер. Сергей перевел беспомощный взгляд с напарника на книгу и выругался себе под нос.
– Не ругайся, – попросил Илюшин, остановившись на последней цифре номера. – Лучше подумай вот над чем: если один человек дважды почти дословно повторяет фразы из разных книг, что это значит? Причем не цитирует текст, а просто вставляет в речь, как будто сам их придумал?
Он нажал на клавишу и вышел из кухни.
– Значит, он хорошо помнит эти книги! – крикнул Бабкин ему вслед.
Из комнаты донесся голос Илюшина, что-то быстро говорившего собеседнику.
– Черт его знает, что это значит, – раздраженно бросил Сергей и подвинул к себе книгу с охотником и птицей. – Может быть, это значит, что фразы часто употребляются, и не только им. А может быть, он хочет блеснуть эрудицией! Или ему нравится говорить книжным языком. Может быть, у него мало своих собственных мыслей, и он компенсирует их чужими!
Белая птица на обложке насмешливо смотрела на Бабкина круглым глазом. Охотник целился в него из лука. Сергей перевернул книгу обложкой вниз и прикрыл глаза. «Долго Макар будет разговаривать?»
Когда раздались шаги, Бабкин даже не открыл глаза, и со стороны могло показаться, что он спит. Присевший напротив него Макар пару секунд вглядывался в спокойное лицо напарника, затем осторожно потянул книгу к себе. В следующую долю секунды лапа Бабкина молниеносно накрыла его руку, так что Макар вздрогнул.
– Я понял, – проговорил Бабкин лениво, не открывая глаз. – Долго медитировал и наконец понял. Если человек дважды повторяет разные фразы, которые кто-то написал до него, то это совершенно ничего не значит. Ни-че-го. Ну что, я нашел правильный ответ?
Он наконец открыл глаза и напряженно уставился на Макара.
– Нет, – серьезно и, как показалось Сергею, чуть грустно ответил тот. – Если человек дважды повторяет фразы, которые кто-то написал до него, это значит, что он сам их написал.
Михаил Олегович раскладывал продукты, когда раздался короткий звонок в дверь. «Должно быть, та бойкая дамочка из комитета жильцов пришла, – с недовольством подумал он, – вечно со своими подписями, словно других дел нет».
Он выехал в коридор и начал отпирать замок, готовя для дамочки язвительную речь о том, что он – инвалид и не стоит беспокоить его каждый день с вопросом, ставить ли новый домофон на подъезд. Однако, открыв дверь, он с изумлением увидел стоявших за ней сыщиков, расследовавших исчезновение Вики. Изумление быстро прошло, и на лице старика промелькнула надежда.
– Макар, Сергей! – воскликнул он. – Неужели новости?
Бабкин резко шагнул ему навстречу, наклонился к лицу Каморкина, так что темные карие глаза оказались прямо напротив светло-карих глаз старика, и негромко процедил:
– Представьте себе, Михаил Олегович, есть новости.
– Что такое? – растерялся Каморкин. – Что случилось?
Темные глаза прищурились, а в следующую секунду Сергей с силой толкнул кресло от себя, так что оно врезалось в стену, и старик, мотнув головой, чуть не вылетел из него. Каморкин издал слабый крик, вцепившись руками в кресло.
– Помогите! – прохрипел он. – Убивают!
Макар деловито прикрыл дверь.
– На помощь! – крикнул Михаил Олегович громче. – Что вы делаете? Как вы смеете? Вы с ума сошли?! Отпустите меня!
Большая ладонь легла на его рот, и Каморкин в панике замолчал. Бабкин, чуть плотнее прижав ладонь к губам Михаила Олеговича, отрицательно покачал головой. Старик сглотнул и понял, что кричать не следует.
Сергей развернул кресло и затолкал упирающегося Каморкина в комнату. За ними вошел Илюшин.
– Интересно, где она? – спросил Макар, оглядываясь.
– Что... что вы ищете? – выдохнул старик. – Зачем вы пришли? Что вам нужно?!
Не обращая на него внимания, Бабкин присел на корточки возле письменного стола. В правой его тумбе были полки, а левая представляла собой что-то вроде шкафчика с резной дверцей. Сергей потянул за ключик, торчавший из замочной скважины, дверца открылась, и глазам Бабкина и Макара предстала старенькая пишущая машинка, возле которой лежала пачка бумаги.
– Я тебе говорил, что машинка, – удовлетворенно сказал Макар, изучая допотопный агрегат. – Поверь мне, это не от бедности, а исключительно от консерватизма.
– Я уже поверил, – мрачно бросил Сергей. – Всему поверил.
Он встал, за ним поднялся и Макар.
– Как прикажете к вам обращаться, Михаил Олегович? – с сарказмом поинтересовался Бабкин. – Может быть, госпожа Строганова? Анжелика Олеговна – неплохо звучит, по-моему...
– А мне больше нравится Риддер, – признался Илюшин. – Феликс Риддер. И названия у него куда звучнее, чем у Строгановой. Что такое «Путь к мечте»? Шаблон, причем скучный. А вот «Собаки Тлена» куда оригинальнее.
– «Зеркало Безбожника»...
– «Корабли великой пустоши»... Я полагаю, господин Каморкин, что названия к дамским романам придумывает издательство, а вот для фэнтези вы оставляете свои. А поскольку вы и в самом деле большой фантазер и выдумщик, то ваши, безусловно, удачнее. Согласны?
Старик откинулся в кресле, глядя не на них, а в стену с каким-то брезгливым выражением лица.
– Вы что-нибудь нам скажете? – осведомился Макар. – Или так и будете изображать партизана на допросе? Хотя... вам ведь не впервой кого-нибудь изображать, так что у вас это хорошо получится. Вы блистательно играете. Серега, – обернулся он к Бабкину, – напомни, кого мы с тобой видели?
– Бедного старика, живущего на крошечную пенсию. – Бабкин загнул палец.
– Дядюшку, любящего племянницу... Убедительно сыграно и очень вдохновенно.
Каморкин перевел на Илюшина ненавидящий взгляд.
– Серега, мы кого-то забыли?
– А как же. Самая главная роль – талантливый фотограф!
– Именно! О, здесь вам можно аплодировать стоя, Михаил Олегович...
Ненависть во взгляде старика сменилась ужасом.
– Вы думали, никто не узнает? – удивился Илюшин. – Но рукописи-то не горят! В нашем случае, конечно, не рукописи, а письма, но это сути дела не меняет.
– В-в-вы... письма... н-нет, не может быть... – выговорил Каморкин. – Откуда?!
Бабкин презрительно хмыкнул.
– Знаете, Михаил Олегович, – сказал Макар, – честно говоря, вы не первый преступник, которого я встречаю. Представьте себе, я даже знаком с довольно изощренными убийцами. Одни совершали преступления из жажды наживы, другие – от ревности, третьи – из мести... Собственно говоря, мотивов не так уж и много, даже для самых затейливых убийств. – Илюшин присел на корточки, с любопытством оглядел старика и наклонил голову набок. – Но я первый раз встречаю человека, совершившего убийство из чувства стыда, – резко закончил он.
– Нет! – не выдержал Каморкин. – Неправда! Я ее не убивал! И стыд здесь ни при чем!
– Неужели?! А что вы с ней сделали? Заманили на остров и бросили там, правда? Интересно, что она почувствовала, когда поняла, что ее обманули? Каково это было – остаться одной, совершенно одной? Или она там не одна?
– Одна... – слабо пискнул старик.
– Значит, одна. Как вы думаете, отчего она умерла? От жажды? От голода? От страха? Или она давно уже сошла с ума, не понимая, что происходит? Или она утонула? Вы хоть что-нибудь знаете о том, как вы убили собственную племянницу?!
