отчетливо запахло кисловатым привкусом пота и тестостерона.
Обезьяноборотни весьма походили друг на друга. Для удобства я назвал одного из них Рожей. Второго – Рожей Номер Два. А еще их можно было звать Понурый и Шрам – Вторая Рожа имел глубокую ссадину на левой скуле.
– Может, по-доброму разойдемся? – предложил я, отшвыривая обрушившиеся лохмотья. Поднялся и отступил к дальней стене, чтобы исходящий из окошек свет не позволял противникам меня рассмотреть. – Вы мне оставляете статуэтку, а я вам – драгоценные жизни. Соглашусь, обмен неравнозначный. Но я готов пойти на такие потери из уважения к вам.
– Умный, да? – басовито прогудел Рожа.
– Сейчас подучим, – поддержал его Рожа Номер Два.
Обезьяноборотни синхронно расхохотались, сотрясая шкафоподобными плечами.
Мне не удалось понять бесхитростного юмора волосатиков. Потому что мимо уха пролетел тяжелый метательный топорик.
– Добавить? – спросил Вторая Рожа, он же – Шрам.
– Предпочитаю рукопашную, – солгал я, швыряя в обезьян подвернувшимся под руку стулом.
За мебелью полетели подносы, тарелки, расписанные под хохлому деревяшки; небольшой чемодан, парочка зонтиков, ночной горшок, дырявый кальян для усладиума. Благо снарядов хватало.
Занимаясь «бомбардировкой» основных сил противника, я не заметил, что с правого фланга подкрадывается Шнакур. В руке старика покачивалось длинное мачете.
– А-а-а! – заорал господин тор-миль Генкс, бросаясь на меня.
Я не успевал прикрыться «Карателем» – обезьяноборотни ответили шквалом подстаканников, свечей и старых книг. Клинок старьевщика занесся над моей головой.
Но старику не повезло. Под ноги ему попались несколько стеклянных шариков из разбитой декоративной вазы. Он поскользнулся на них и здорово брякнулся на спину. Отчетливо захрустели позвонки.
– Радикулит, – простонал Шнакур, хватаясь за бок.
Мачете бесхозно покатилось по доскам пола.
– Принимай усладиум в ограниченных дозах, – посоветовал я, уворачиваясь от увесистой мраморной статуи. – Рецепт одной замечательной старушки.
– На-а-а-а! – Под потолок внезапно взвилось громадное обезьянье тело. И тут же сверзилось вниз – подбитое голубым эмалированным тазом в пах.
– Высоко не летай! – прокомментировал я. – Тяжко падать…
Присел. Откатился, ударился плечом о горку глиняных кувшинов. Надо мной с утробным ревом пронесся Рожа-Два. В спину ему полетела горстка фальшивых золотых слитков.
Едва я начал подниматься, выискивая противников, в грудь меня поприветствовал подкованный магиталлом сапог. Хвала всем богам – пустой!
Но следом за обувью прискакал, оглушительно топая, Понурый. Укороченная алебарда едва не снесла мне изрядную часть головы. Отшатываясь, я машинально отметил, что оружие изготовлено из чистого серебра. Старьевщик, видимо, побаивался оборотней из Главного управления полиции.
Едва я сумел парировать следующий удар – меня стукнули под колени. Я полетел головой вперед, над шеей тут же просвистело кривое лезвие топора.
Опять откатился, ногами ударил склонившегося обезьяноборотня под дых и в бедро. Бросил в него очень кстати подвернувшимся поленом. И откуда оно у старьевщика? Неужели украдено на пароме? Чего только не возят с собой туристы!
На место, где я только что лежал, опустились волосатые ступни Второго Рожи. По ним незамедлительно хлестнул «Каратель».
Не попал.
Обезьяноборотни двигались очень быстро – совсем как… В общем, как их далекие предки – обезьяны.
Враги построились плечо к плечу и бешено завращали топорами. Алебарда и секира не позволяли мне ни атаковать, ни даже подняться. Я пятился, отталкиваясь ногами и елозя ягодицами по полу. Если бы не защитный кокон «Карателя», который даже топором не сразу разрубишь – лежать мне с раскроенной головой.
Положение спасла поломанная этажерка. Я ударился об нее затылком; в глазах потемнело. Но все же сподобился кое-как перемахнуть через рухлядь, упереться каблуками. И швырнуть ее в ноги нападавшим.
Оба подпрыгнули, но Рожа Номер Два не смог уклониться полностью. Деревяшка скользнула по пальцам босой ноги. Он взвыл, сгибаясь и хватаясь за ушибленную конечность.
И я достал его.
В голову Второго Рожи ударилась полная корзина белья. Он отклонился назад и тут же, после размашистого выпада «Карателя», получил по брюху.
Кишки не вывалились, но кровь полилась. Я находился слишком далеко, чтобы распороть противнику пузо. Но даже царапина, нанесенная серебряным клинком, причиняет оборотню невероятную боль. По себе знаю.
– Брат! – обеспокоенно взвизгнул Рожа. Он кинулся ко Второму, ошалело пялящемуся на длинный порез повыше пупка. – Что?..
Парочку преступников тут же отнесло к двери – благодаря моим усилиям упал платяной шкаф. Обезьяны хлопнулись на пороге и затихли, слабо шевелясь.
– Ну что, старикашка? – спросил я. Довольный до невозможности – первая достойная драка за двое суток. – Идти на паром за деньгами? Или ты мне ее подарил?
Шнакур постанывал, по-прежнему держась за бока.
– Иди ты в сфинктер! – грязно пожелал старьевщик.
– Стало быть, с деньгами разобрались.
На моем лице играла счастливая улыбка. Я двинулся к выходу.
И тут неожиданно упал, зацепившись штаниной за угол какого-то сундука. Лоб с поразительно четким треском познакомился с грязным полом. Сознание запрыгало, точно испуганная лягушка. Но все же не покинуло меня.
Каким-то невероятным образом, балансируя на грани обморока, я расслышал, что надо мной пролетел трескучий магарбалетный снаряд. Он вонзился в стену, брызнули щепки, дохнуло паленой древесиной.
Только успел заметить, как в дверях скрывается хлипкий девичий силуэт. Вероятно, оставшаяся девочка-овечка.
– Ага, теперь пошути, урод!
Старик возвышался надо мной – куда только радикулит подевался? И заносил для удара свое кошмарное мачете. Я перекатился, дернулся, когда острый клинок пригвоздил меня к доскам за полу плаща.
– Сейчас-сейчас, – отеческим тоном проговорил господин тор-миль Генкс.
Он завертел головой в поисках чего-нибудь тяжелого – вытащить мачете и освободить меня он не решался.
Я слабо копошился, пытаясь найти в себе силы продолжить потасовку. Голова раскалывалась, в ушах шумело, на глаза наворачивались слезы. Даже оборотню крепкий удар физией о твердую поверхность не приносит ничего приятного.
В нескольких шагах от меня поднималась оскаленная рожа обезьяноборотня. Дело оборачивалось из рук вон плохо.
Старик с натужным выдохом поднял окованный магиталлом сундук. Скривился от напряжения, медленно шагнул ко мне. Еще секунда-две, и на моем надгробии впоследствии изобразят в блин расплющенное лицо Ходжи Наследи.
– Что тут у вас происходит? – грозно спросили с порога. Чарующим женским голосом. Я даже приподнялся, чтобы посмотреть.
В дверном проеме обрисовалась фигуристая личность с клыкастыми погонами на полицейской форме. На широком поясе из шкуростали покоился «Каратель» армейской модели с толстой рукоятью.
Сундук обрушился на пол. Хвала всем богам – не мне на голову!
