Но рутовый венок, сплетенный жницей,
Лаврового венка милей сторицей.
От самого себя меня оборони!
Сквозь письмена твои я зрю в иные дни,
Как солнце сквозь туман, который золотою
Нам мнится пеленой, а солнце – слепотою.
Но тот, кто зрячей солнц, жемчужный тот туман
Воспринимает как очей самообман.
Лучом моей людской и солнечной зеницы
Пронзаю глубь твою, тянусь к твоей деснице
И.вопию: 'Открой мне тайн твоих темницы!'
Узнай про мощь мою – ты равен только ей
Премудростью своей и волею своей.
Не знаешь своего начала? Так и племя
Людское своего не помнит появленья.
Чем занят ты? В себя извечно погружен.
И род людской – в своих делах погряз и он.
Для мудрости своей ты сам непознаваем,
И мы о нас самих в незнанье пребываем.
Не знаешь ты конца – и мы не можем знать,
Умеем, как и ты, делить, соединять.
Ты – разный, ну и мы умами несводимы,
Един? Ну что ж, и мы – сердцами мы едины.
Ты мощен в небесах, мы звезды числим там;
Всевластен на морях – мы бродим по морям.
Ты, что сияешь без восхода и захода,
Чем отличён, скажи, ты от людского рода?
Воюешь на земле и в небе с сатаной?
Воюем мы в себе и боремся с собой.
Однажды ипостась ты принял человека,
На миг – или таким ты пребывал от века?
[1835 – 1836]
О, сколько вас, приятелей, подруг,
В очах, подобно звездам, промелькнуло.
К моим рукам тянулось столько рук!
Ни разу сердце к сердцу не прильнуло.
Проматывал я сердце, как казну
Младой транжир. Но должники, не каясь,
Сбежали. Можно ль ставить мне в вину,
Что стал приметлив, что остерегаюсь
Довериться сомнительным рукам?
Прощайте вы, прелестницы, прощайте,
Знакомцы юности – прощаю вам!
А крохи, уцелевшие на счастье,
До времени я прячу, юный мот.
Уже о старческом забочусь хлебе…
Нашел того, который часа ждет,
Чтоб отплатить с лихвою… Он на небе!
[1835 – 1836]
Прясть любовь, как шелкопряд нить внутри себя снует,
Источать из сердца, как льется из земли ручей,
Развернуть, как златобой, что из зернышка кует
Золотой листок; впитать в глубину души своей,
Словно ливни пьет земля; реять с ней среди высот,
Словно ветер; и раздать, как пшеница раздает'
Семена; и, словно мать, – пестовать среди людей.
И сравнится мощь твоя с полнотою сил природных,
А потом, как мощь стихий, разрастется мощь твоя,
А потом сравнится мощь с мощью соков живородных,
После – с силою людской, с мощью ангелов господних,
И сравняешься в конце со владыкой бытия.
1839, Лозанна
Над водным простором широким
Построились скалы рядами,
И их отраженья глубоко
В заливе кристальном застыли…
Над водным простором широким
Промчалися тучи грядами,
И их отраженья глубоко.
Как призраки дымные, плыли…
Над водным простором широким
Огонь в облаках пробегает,
Дрожит в отраженье глубоком
И, тихо блеснув, угасает…
Опять над заливом день знойный,
И воды, как прежде, спокойны.
В душе моей так же печально,
И глубь ее так же кристальна…
И так же я скал избегаю,
И так же огни отражаю…
Тем скалам – остаться здесь вечно,
Тем тучам – лить дождь бесконечно…
И молньям на миг разгораться…
Ладье моей – вечно скитаться.
Лозанна [1839 – 1840]
