И лучше руку на огне держать им,
Чем обменяться с ним рукопожатьем.
Грозит нам Витовт?.. Разве до сих пор
Без немцев мы не выходили в поле?
Разросся впрямь раздор, – но до того ли,
Что куколя семейных наших ссор
Не вырвут руки дружеской приязни,
Меч сохранив для справедливой казни?
Откуда, князь, уверенность, что слова
Не сдержит Витовт и откажет снова
И договор нарушит? Почему
Изменит он? Отправь меня к нему,
Возобновим союз…' – 'Нет, Рымвид, хватит!
Что Витовту его договора!
Попутный ветер нес его вчера,
Сегодня новый на него накатит.
Вчера еще я верить мог ему,
Что Лиду я в приданое возьму.
Сегодня замышляет он другое,
В удобный час пускаясь на обман:
Мои войска далеко, на покое,
А он под Вильной свой раскинул стан
И заявляет, будто бы лидяне
Мне подчиниться не хотят, и он,
Князь Лиды, в исполненье обещаний
Иной удел мне выдать принужден.
Пустую Русь, варяжские болота!..
Вот где мне быть! Он, верно, оттого-то
Родных и братьев гонит в край чужой,
Что всей намерен завладеть Литвой.
Вон как решил! Хоть разные дороги,
Да цель зато у Витовта одна:
Была бы спесь его вознесена,
А равные – повержены под ноги!
Иль не довольно Витовт на коне
Держал Литву? Навеки ль, в самом деле,
Кольчуги наши приросли к спине.
Ко лбу заклепки шлема прикипели?
Грабеж да битва, битва да грабеж,
Весь мир прошел, а все еще идешь:
То немцев гнать; то через Татры, дале,
На села Польши; то в глухих степях,
За ветром, уплывающим в печали,
Монголов бить, взметая жгучий прах… .
И все, что мы в походах добывали,
Чего живая сабля не ссечет,
Не сгложет голод, пламя не дожжет,
Все Витовту! На этих исполинских
Усильях наших мощь его растет;
Все города он взял себе – от финских
Заливов бурных до хазарских вод.
Ты видел, каковы его чертоги!
Я был в тевтонских крепостях. В тревоге
Глядят на них, бледнея, храбрецы.
Но трокский или вильненский дворцы
Еще величественней их. Под Ковно
Широкий дол открылся предо мной:
На нем русалки раннею весной
Цветы и травы расстелили ровно,
Нет благодатней места под луной!
Но – веришь ли! – у Витовта в палатах
Узорчатые травы и цветы
Куда свежее на коврах богатых,
На тканях несравненной красоты!
То серебро, то золото… Богини
Таких цветов создать бы не могли,
Но выткали их ляшские рабыни.
Стекло для окон замка привезли
Откуда-то из дальних стран земли:
Блестит, как польская броня иль Неман,
Когда еще под ранним солнцем нем он
И с берегов уже снега сошли.
А я – что взял за ратный труд! С пеленок
Что принял я? Кольчугу да шелом.
Природный князь, как нищий татарчонок,
Я был вскормлен кобыльим молоком.
Весь день в седле. В ночи лошажья грива
Подушкой мне: прижался к ней – и стой
До утреннего трубного призыва…
В те времена, когда ровесник мой
Верхом на палке, с саблей деревянной,
Решив потешить мать или сестру
Сражения картиною обманной,
Устраивал невинную игру,
Не в шутку я с татарами сражался
И с польской саблей мой клинок скрещался.
За Эрдвиллом сменялся князем князь,
А вотчина моя не разрослась.
Ты погляди на мой дворец кирпичный,
На частокол дубовый погляди,
Моих отцов обитель обойди,
Где свод стеклянный? Где металл добычный?
Покрыты стены мшистой скорлупой,
А не бесценной тканью золотой.
Я шел сквозь дым из боя в бой кровавый
Не за богатством, а за бранной славой.
Но Витовт всех их славою затмил:
Он – словно солнце средь других светил,
Его поет, как Мендога второго,
