сделал такое движение, будто плюнул. Бестелесный голос вдруг задохнулся. Послышалась возня, что-то упало, кого-то стало тошнить, все вокруг содрогнулось, и вдруг, дрожа от напряжения, из-за стола поднялся кто-то в клобуке: худое, покрытое глубокими морщинами желтое лицо, бритая голова, испачканный блевотиной рот, перепуганные глаза.
Она или он постояло с минуту, трясясь, точно от стужи, потом согнулось в приступе рвоты и побежало через всю комнату к столбу, за которым скрылось из виду. Каттер бросился за ним, Помрой — наперерез, но они столкнулись, никого не обнаружив. Человек исчез.
Голос зазвучал снова, гневный и боязливый.
— Не смейте больше так поступать со мной, — сказал он.
Дрогон зашептал Каттеру на ухо:
— Погоди, мастер, — перебил его Каттер. — Эй, бог недоделанный, — крикнул он вслух. — Как тебя зовут? И почему ты говоришь по-нашему? Кто ты?
Мгновение стояла тишина. Каттер уже начал думать, что человек сбежал, воспользовавшись плащом-невидимкой. Но вот незнакомец заговорил, и Каттер сразу понял, что тот сдался, и не без облегчения.
— Я говорю на рагамоле потому, что учился читать на нем, чтобы постигать скрытый смысл ваших книг. Сюда я попал… как все, просто бежал. Я беженец. Ваша милиция обходит Теш стороной, до поры, но на равнине Катоблепаса они уже побывали. Они атакуют наши города и форпосты. Монастыри Теша. Я монах. Я служу Мгновению Утраченного. Мгновению Сокровенного.
Милиция бесчинствовала в окрестностях Теша. Горожане заперли ворота и до краев наполнили все рвы. Монастырь стоял вне городских стен, в заросшей вереском ложбине. Его не должны были тронуть.
Когда монахи узнали, что на них движется отряд переделанных рабов-убийц, то стали ждать подкрепления из Теша. Дни шли, а помощь все не прибывала; стало понятно, что их бросили. В панике монахи придумали бестолковый план. В монастыре был храм, посвященный Горизонту Множественности, и братия делилась на группы, служившие каждая своему Мгновению, — теперь они должны были превратиться в бригады.
Одни жаждали боя, другие — мученического венца. Монахи Кадмера, Мгновения Исчислений, зная, что им не победить, залегли среди вереска в ожидании вражеских пуль. Монахи Заори, Мгновения Волшебного Вина, допились до предсмертных видений раньше, чем милиция успела приблизиться к ним. Но Мгновение Голубки послало своих птиц, чтобы те бросились в колеса милицейских механизмов и сломали их; Мгновение Иссушения превратило кровь милиционеров в прах; Фарру и Теке Шезим, Мгновения Забытого Снега и Памяти, объединившись, породили метель.
Но служившие в милиции маги были опытны, офицеры беспощадны, и в конце концов монастырь пал. А когда это произошло, спастись удалось лишь монахам Теке Вогу, Мгновения Сокровенного и Утраченного.
Послушников перебили, но монахам помогла скрыться набожность: нападавшие просто не видели их. Монахи ушли прочь — от пылающих развалин своего храма и от Теша, Города ползущей жидкости, который закрылся от обитателей монастыря, предоставив их своей судьбе. Они ушли в пустыню.
Все это поведал им монах, и Каттер заметил, что ему очень хотелось выговориться.
— Мы скрыты. Нам ведомо сокрытое от прочих. Нам доверены тайны. Мы находим утраченное. Мои ноги быстры; я странствую сокрытыми путями, потерянными тропами. Придя сюда, я велел построить этот дом. Здесь легко быть богом. Каждому, кто приходит ко мне, я рассказываю его тайну, которую он прячет от всех. Поэтому они и верят в меня.
— Как твое имя, монах? — спросил Каттер.
— Курабин. Монах Восьмого кольца Теке Вогу.
— Это мужское имя или женское?
Все засмеялись.
— Нам это безразлично. Вы спрашиваете, мужчина я или нет? — Внезапно голос зазвучал очень близко. — Не знаю.
Мгновение окутывало каждого монаха Теке Вогу, но не задаром. Монахи учились узнавать скрытое и находить потерянное. Но священные знания Вогу имели свою цену. В уплату за покровительство Мгновения посвященный должен был утратить что-то, скрыть это от самого себя, отдать Вогу.
— Я встречал монахов, которые не знали своих имен. Они скрыли их. Другие потеряли зрение. Третьи — семью или дом. А я… когда я покорился Мгновению, от меня скрылся мой пол. Я помню детство, но не помню, кем я был тогда — мальчиком или девочкой. Когда я мочусь, то смотрю вниз, но ничего не вижу. Мой пол скрыт от меня. — Курабин говорил без злобы.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы выяснили, что это за штука на вас нападает? — спросил Каттер.
— Не я, — сказал Курабин. — Это они хотят, им нужны защитники. Какой смысл покровительствовать этому сараю?
Путники переглянулись.
— Среди богов ты, видимо, не самый заботливый, а? — поинтересовалась Элси.
— А разве я что-нибудь такое обещал? Они сами построили вокруг меня свой дурацкий город, они вечно что-то у меня клянчат. Я этого не просил. Разве меня кто-нибудь защищал? То, что сделал для меня Теш, могу сделать и я. Гори он ясным пламенем, этот город.
— Раньше ты говорил по-другому… — начал Каттер, но Иуда перебил его:
— А кто ты такой, чтобы судить их?
Он шагнул вперед и уставился на импровизированный алтарь, словно знал, где скрывается Курабин.
— Кто ты такой? — Иуда повысил голос. — Эти люди, которым пришлось бежать от тех, кто хотел убить их только за то, что они оказались соседями Теша, пришли сюда и стали обживать это место, как могли. Они начали все сначала и совершили только одну ошибку: нашли себе бога — в твоем лице. Они обещали нам помощь, обещали указать нам путь. Так давай, рассказывай. Мы найдем то, что угрожает этим людям, и спасем их. А ты найди для нас то, что ищем мы.
С потолка импровизированной церкви громко капало — это лесная сырость проникала внутрь.
— Рассказывай нам, где оно. В жизни не поверю, что тебе все равно. Тебе не все равно. Ты хочешь нам все рассказать. Ты хочешь быть их пастырем. Сам знаешь. Так рассказывай. Мы принимаем твое предложение. Сначала мы убьем для них эту тварь, а потом ты дашь нам то, что обещал.
— Ради вас я ничего не стану выносить из дома Вогу…
— Не прикидывайся благочестивым, ведь ты крадешь у своего бога по мелочи, чтобы впечатлить доверчивых туземцев. Давай говори, где тварь, мы с ней разделаемся, а потом ты скажешь, где Железный Совет.
— Я не ворую, — возразил Курабин. — Я покупаю. В обмен на каждое новое знание я отдаю часть себя. А это больно. Вогу ничего не дает задаром. Когда я узнал о шлюхе и дочери твоего компаньона, меня обожгло, как каленым железом, и я что-то потерял. Что-то ушло от меня и скрылось в складках Мгновения. Я наг перед вами. Что я должен для вас открыть? Железный Совет? Это дорого мне обойдется.
Снова наступила тишина, прерываемая лишь звуком капели.
— Тварь. Где она? — спросил Иуда.
Повисла длинная пауза.
— Подождите, — ответил голос обиженно, но с облегчением.
«Устал быть богом», — подумал Каттер. Он взглянул на Иуду, который стоял перед алтарем, дрожащий и неподражаемый. Каттер чувствовал, что Курабин растерян, сломлен. Когда-то у него была цель, но из-за отступничества монах ее лишился, и вот теперь, перед лицом праведного Иуды, обрел снова.
— Я попробую, — ответил голос, сдерживая приступ рвоты.
Когда Курабин заговорил снова, стало ясно, что ему больно: он говорил как человек, привыкший к
