Она уже открыла рот, чтобы огорошить его убийственной фразой, но Жоан, как всегда, успел первый. Он обернулся на звук шагов, скрестив руки на груди, и усмехнулся.
– Молодец, Рейчи, такое шоу устроила!
Рот ее сам собою закрылся. Она буквально опешила от неожиданного сарказма. Стоп, стоп! – запротестовал ее разум, это же я обижена. Это же я пришла высказать недовольство поведением этого человека!
Но Жоан снова не дал ей возможности говорить.
– Как я, по-твоему, должен буду защищать тебя и ребенка, если ты продолжишь в подобном духе? Ведешь себя, как избалованная школьница, которая сама не ведает, чего хочет, а заодно делаешь дурака и из меня.
– Нет, минуточку, Жоан де Сакадуро-Кабрал. Возможно, послать юриста, чтобы подкупить соперника, – это отличная тактика в сфере бизнеса, но она не очень-то годится для устроения личной жизни. Ты не имел права связываться с Брайсом. Не имел права оформлять усыновления, не получив моего согласия.
– А ты думаешь, чем я весь вечер занимался? Я пытался получить твое согласие. – Жоан потер лоб, будто у него болит голова.
Рейчел деланно засмеялась.
– Не нужно играть словами. Брачный контракт – это не нормальный человеческий разговор. А запугивать меня своим адвокатом – это тоже не совсем то, что я имела в виду.
– Мартин не из тех адвокатов, что запугивают кого-нибудь.
– Может, для тебя это и не так, потому что он твой старый университетский товарищ, а кроме того, коллега по бизнесу. Жоан, ты хоть попытался представить, как это все выглядело для меня? Я чувствовала себя совсем одной в окружении врагов. Я защищалась в одиночку от двух насмешливых и всезнающих мужчин, которые все решили за меня.
Мгновение он помолчал, словно размышляя. Потом кивнул, всем своим видом выражая искреннее раскаяние.
– Похоже, ты права. Прости. Мне сначала стоило бы поговорить с тобой наедине.
– Вот спасибо. Главное – все понять вовремя.
Рейчел тяжело опустилась в кожаное кресло и закрыла лицо руками. Плечи ее задрожали. Жоан мгновенно оказался рядом.
– Дорогая, пожалуйста, не плачь.
Он принялся гладить ее по плечам, по склоненной голове, нежно перебирая шелковистые пряди. Каждое движение его было ласковым, успокаивающим – более добрым, чем когда бы то ни было за все эти безумные дни.
– Я не плачу, – отозвалась Рейчел, делая попытку стряхнуть его руку и поднимая голову. – Я смеюсь. Смеюсь, потому что все это необыкновенно смешно. Сама идея насчет нашей свадьбы просто умора. Жоан, мы же с тобой – две противоположности. Как мы сможем хоть как-то ужиться?
– Но ведь ты хочешь сделать так, как будет лучше для ребенка?
– Да.
– Ты хочешь быть уверена, что Брайс никогда не поступит с сыном так, как обошелся с тобой?
– Да.
Жоан нежно погладил ее по щеке.
– Тогда ты сама понимаешь, дорогая, что мы с тобой сходимся по крайней мере в двух очень важных моментах. И если ситуация не изменится, думаю, у нас потом много общего.
Больше всего на свете Рейчел хотелось взять руку Жоана, прижать ее к своей щеке, и так остаться навсегда. Когда он был вот таким, нежным, ласковым, ей делалось очень спокойно, очень хорошо…
Жоан отпрянул, глубоко засовывая руки в карманы брюк.
– Знаешь, нам надо закончить с контрактом. Давай наконец подпишем его и вернем Мартину.
И внезапно Рейчел поняла, насколько он прав. Если кто-то во всем мире мог защитить ребенка от эгоизма и грязных махинаций Брайса, то это именно Жоан.
Она безмолвно взяла у него документы и подписала не глядя там, где он показал. Потом, отдавая бумаги обратно, вдруг почувствовала небывалое облегчение. Впервые за несколько месяцев Рейчел понимала, что поступает правильно. Жоан сделает все, что только сможет, для ее ребенка… для их ребенка.
День свадьбы приближался. Между долгими часами, которые Рейчел проводила у Лидфордов, и не менее долгими часами, которые Жоан посвящал деловым свиданиям, оставалось еще немного времени, что они проводили вместе. В первый раз, когда ей пришлось ужинать в одиночку, Рейчел даже обрадовалась, но потом поняла, что на самом деле ей не хватает общества Жоана.
Она пыталась убедить себя, что просто не любит одиночества, но это была не вся правда. Рейчел скучала по Жоану, хотела видеть его. Ей нравилось, как он входит, мгновенно наполняя энергичным присутствием всю комнату, делая ее теплой и жилой. Нравится его смех, и очертания губ, и темный блеск в золотистых глазах. Нравится и то, как он произносит ее имя, и вообще ей было приятно слушать его голос… Голос, который мог быть твердым как сталь и мягким, нежным, точно шелк.
Рейчел тосковала по Жоану, тосковала по тому, что могло бы быть между ними. Даже если бы их не объединял приближающийся брак, у них всегда оставалась общая черта – желание сделать как можно лучше для ребенка.
Как можно не любить мужчину, имеющего столь благородные побуждения? Может быть, в его сексуальной притягательности и было нечто безнравственное, но Рейчел уже устала копаться в своих чувствах.
Не зная, чем себя занять, она слонялась по дому, как призрак. Ей не хотелось ни работать, ни отдыхать. Можно было бы, конечно, читать книги или смотреть телевизор, но и к этому душа не лежала.
– Жоан сейчас в гостиной, – сообщила Патрисия, когда Рейчел, не выдержав, спросила, когда вернется хозяин дома.
– У него какая-нибудь деловая встреча?
– Нет. Он там ужинает. – Экономка пожала плечами, сосредоточиваясь на списке покупок. – Если к нему пойдешь, не захватишь ли с собой чашку кофе? Он просил…
Ну вот, с горечью подумала Рейчел. Жоан меня избегает. Держит дистанцию…
Рейчел взяла чашку, кофейник и пошла в гостиную. Желание увидеться с Жоаном оказалось сильнее гордости.
Он сидел в кресле, вперив взор в какие-то бумаги, разложенные на журнальном столике. На Жоане были джинсы и черная футболка. Он поднял голову на звук открывающейся двери, и глаза его вспыхнули, но свет их почти сразу угас, как только Жоан увидел, кто входит в эту дверь.
Рейчел заметила эту перемену и болезненно сжалась.
– Твой кофе, – сказала она, не подавая виду и ставя на столик чашку и кофейник.
Она и сама не понимала, почему ей внезапно стало так горько. Собственные чувства последнее время доставляли ей одни неприятности, и Рейчел была бы рада не обращать на них внимания.
– Тебе не стоило этого делать. Я мог и сам сходить за кофе.
– Когда? После того, как я уже легла бы спать? – Ничего глупее нельзя было и придумать. – Нет, я не это имела в виду. Просто я… соскучилась. Соскучилась по твоему обществу. Захотела зайти, перекинуться словечком. Сказать «привет», что ли…
Складки по сторонам его рта словно бы стали глубже.
– Ну, привет.
Рейчел почувствовала себя так, словно съела что-то очень горькое. Она постаралась, чтобы голос ее звучал не слишком расстроено.
– Ну что же, вот и поговорили. Ладно, я пошла. Надеюсь, мы встретимся в воскресенье… Боже мой, у
