поиски…
— Энн, доверься мне. — Рубен оторвал ее руки от своего пиджака и ободряюще улыбнулся, хотя в его глазах по-прежнему жила тревога. — Даю тебе слово, что сообщу, как только узнаю что-нибудь новое. А пока постарайся отдохнуть.
Роса принесла поднос с едой, но Энн ни к чему не притронулась.
Время почти остановилось, и все же минуты набегали в часы. Два часа. Три. Ожидание становилось невыносимым. Голова у Энн гудела, душу терзала тревога. Глаза были сухие — она даже не могла плакать.
Прошло четыре часа, и Энн начало трясти. Она понимала, что еще немного — и сорвется.
— Вы должны поспать, — мягко сказала Роса, разбирая постель. — Ложитесь и отдохните.
Но Энн не могла спать. Всю ночь она просидела перед окном, глядя на далекий морской горизонт, на дорожку лунного света.
Каролина, конечно, злодейка, каких поискать, но даже она не способна причинить зло маленькому ребенку. Энн пыталась представить себе, куда золовка могла увезти Стива. Может быть, там темно, и ее сынишке страшно? О худшем Энн старалась не думать. Надо верить, что со Стивом ничего не случилось и Каролина ничего ему не сделала. Кроме, конечно, похищения.
Немного успокоившись, Энн заметила, что приближается рассвет. Небо посветлело, звезды постепенно блекли, и наконец все потонуло в розовых лучах зари.
Наступило утро, а Энн все так и продолжала сидеть, в тревожном ожидании, безмолвная и неподвижная. Появилась Роса с подносом. Вид у горничной был усталый, словно и она тоже не спала.
— Завтрак, сеньора, — сказала девушка, ставя на столик поднос с булочками, фруктами, соком и кофе.
— Я не могу есть, пока не отыщется мой сын.
— Сеньор найдет его. Он все может.
Если бы так! Энн отхлебнула кофе, но к еде не притронулась. Глядя на поднос с завтраком, она подумала: а что дали на завтрак Стиву. Если, конечно, мальчик еще жив!
Нет! — одернула себя Энн, нельзя даже допускать такой мысли. Каролина все же не детоубийца. Глаза Энн наполнились слезами, и она закусила костяшки пальцев: плакать тоже нельзя. Слезы лишь отнимают силы, а сыну они все равно не помогут.
Раздался негромкий шорох — это снова появилась Роса.
— Сеньор ждет вас в своем кабинете. Давайте, я помогу вам одеться.
Энн мотнула головой и, бросившись к шкафу, натянула на себя первое попавшееся платье. Наконец- то!
— Вы должны быть храброй, — увещевала ее Роса, расчесывая волосы хозяйки.
— Я и так храбрая, — мрачно отозвалась Энн и вышла из комнаты.
У двери в кабинет ее ждал Марсело.
— Доброе утро, сеньора.
Энн так привыкла к тому, что Марсело с ней не разговаривает, что невольно остановилась, удивленная его приветствием.
— Доброе утро, Марсело, — как можно приветливее отозвалась.
— У вас усталый вид. Вы не спали?
Как можно спать, когда пропал трехлетний мальчик?
— Сеньору Рубену удалось что-нибудь узнать?
— Не знаю.
Энн сдвинула брови, и все ее нетерпение прорвалось наружу.
— К чему эти игры, Марсело? Вы же знаете обо всем, что здесь происходит! Вы глаза и уши Рубена, вам все известно, в том числе сплетни и пересуды. Да что там — вы зачастую узнаете обо всем раньше Рубена!
Губы Марсело слегка дрогнули, словно он готов был улыбнуться, но глаза смотрели печально.
— Это и благословение, и проклятие, сеньора. Иной раз лучше вообще ничего не знать.
И с легким поклоном он повел Энн в кабинет своего шефа. Энн уже с порога увидела Рубена, стоявшего к ней спиной у окна и, казалось, поглощенного созерцанием чего-то очень интересного во внутреннем дворике. Окно было залито теплым золотистым светом, в небе все еще сияли розовые отблески зари.
Рубен медленно отошел от окна и, приблизившись к массивному креслу, обитому бархатом винно- красного цвета, так же медленно опустился в него.
На Энн он не смотрел. Даже, похоже, намеренно старался не встречаться с ней взглядом. Сердце Энн на мгновение замерло, а потом рухнуло куда-то в бездну. Случилось что-то очень плохое.
Глава одиннадцатая С ТОБОЙ — ХОТЬ НА КРАЙ СВЕТА
— Скажи мне, — одними губами прошептала Энн. — Что случилось?
— Подойди сюда.
Но Энн, терзаемая страхом, была не в силах сдвинуться с места.
— Сначала скажи, — настойчиво повторила она. — Я хочу знать.
Рубен поднял голову и встретил взгляд Энн. Его глаза на мгновение полыхнули таким огнем, что Энн невольно попятилась.
— О Стивене я еще ничего не знаю. Это касается тебя.
Энн робко сделала шаг вперед. В голове у нее по-прежнему стоял туман, и она потерла лоб в надежде, что мысли немного прояснятся.
— Меня? — недоуменно спросила она.
— Да, моя верная жена, именно тебя.
— Чего ты снова наслушался? О чем идет речь?
— Чего я снова наслушался? — повторил ее слова Рубен, подчеркнуто выделяя каждый звук, словно перетирал зубами камни. — Нет, я просто кое-что узнал, причем нечто весьма и весьма интересное.
— Ничего не понимаю.
— Блефуете, сеньора. — Рубен поднялся с кресла и подошел ближе. Он был в обычных белых хлопковых брюках и свободной рубахе, расстегнутой на груди. — Присядь-ка.
Энн бессильно опустилась на первый попавшийся стул.
— Ты меня совсем сбил с толку. Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Не имеешь понятия?
Энн невольно съежилась, когда Рубен медленно обошел ее стул, заложив руки за спину и сурово нахмурившись. Но что за чушь он несет? За все это время она никуда не выходила, ни с кем не встречалась, с чего он вдруг взбесился?
— Какое все это имеет отношение к Стивену?
— К Стивену — никакого, а вот к твоим многочисленным любовным интрижкам — самое прямое.
Любовным интрижкам? Он что, с ума сошел? Как могла прийти на ум Рубену такая глупость?
— Ну так как? — Рубен остановился прямо перед ней, покачиваясь на каблуках. — Ты даже не собираешься оправдываться?
На лбу Энн выступили капельки пота.
— Как я могу оправдываться, когда толком не знаю, в чем меня обвиняют?
— Сколько у тебя было любовников, Энн?
Несмотря на теплое солнышко, согревавшее комнату, по телу Энн побежали струйки холодного пота.
— У меня вообще не было любовников. — А пленка доказывает обратное.
— Не может такого быть!
— Ошибаешься.
