раскаяние.
– Простите, увлекся. Нельзя пользоваться даже столь сомнительным преимуществом.
– Да нет, пожалуйста…
Что ты несешь, Лили Смит! Твой дурацкий язык отрежут и отдадут собакам!
Брюс рассмеялся.
– Что ж, вот и еще одна сторона вашей натуры.
– Да. Я знаю. Полная неспособность держать рот на замке и гениальная способность ляпнуть что- нибудь… эдакое.
– Слушайте, а вам не кажется, что мы оба как-то неприлично нервничаем перед этой дурацкой вечеринкой?
– Ну… я понятно, а вот вы…
Она не договорила и пригорюнилась. Что бы ни говорил Брюс Кармайкл, сегодня, как и всегда, он работает. А одно из непременных условий его работы – это умение соблазнить любую женщину. Сказать, что она прекрасна. Что затмит абсолютно всех. Что он впервые в жизни взволнован. И все это совершенно искренне, потому что искренность – это тоже часть его имиджа.
На самом деле это не бал, Брюс – не Прекрасный Принц, а она уж точно не Золушка.
– Лили?
– Да?
– Неважно, почему мы нервничаем. Это не имеет никакого значения. Давайте получать удовольствие от жизни. И я действительно рад, что вы едете со мной.
Больше она на это не купится, хотя это чертовски трудно, потому что обаяния у парня море. Надо просто почаще повторять в мыслях: Кентукки, Слипи-таун, девушка, ухаживающая за домашними растениями. И все пройдет просто отлично.
– Спасибо, Брюс. Я тоже очень рада.
Человеку дано знать точно очень немногие вещи. Лили Смит, например, умела допускать вероятность практически всего – кроме одного. Она никогда и ни при каких обстоятельствах не будет вместе с Брюсом Кармайклом.
4
Сходство с сюжетом Золушки только усилилось, когда лимузин величаво въехал в высоченные кованые ворота. Еще бы пару стражников с алебардами – но этот механизм подчинялся пошлой электронике. Далее дорога пролегала сквозь красивый и ухоженный парк. Идеальные газоны, геометрически правильные кусты и деревья, выгодно размещенные цветовые пятна клумб. Не слишком оригинально, но дорого и элегантно.
Садовников здесь наверняка целый батальон, а уж сколько это все может стоить, лучше и не думать.
Над ее плечом раздался голос Брюса, и Лили не подпрыгнула от неожиданности только могучим усилием воли.
– Нравится?
– Не то слово.
– Вы здесь никогда не бывали раньше?
– Нет, конечно.
– Дом принадлежит Дюпонам. В нем двадцать две спальни, не считая гостевого домика. Шеймас и ему подобные снимают дом для больших приемов и пафосных тусовок. О чем вы думаете?
Она думает о том, что между ними сейчас не больше десяти сантиметров, о том, что она ощущает жар его тела, а также о том, что ей сейчас тоже предстоит работа. Не упасть в грязь лицом. Произвести впечатление. Шеймас будет наблюдать за ней. А еще здесь будет Джереми. И Белокурая Дрянь.
– Я думаю о Ширли Бэнкс.
Брюс и глазом не моргнул. Кивнул и спокойно заметил:
– Приятная женщина.
– И есть только один путь справиться с этим…
– …Не обращать на нее внимания. Она сама по себе, мы сами по себе.
Лили хихикнула, прекрасно зная, что напоминает при этом смешливую школьницу. Вот так запросто – не обращать внимания на Ширли Бэнкс! Между тем Брюс серьезно продолжал:
– Должен заметить, у вас трудное положение.
– Ох! Почему?
– Потому что вы слишком хорошо выглядите. На вас уставятся все мужики, а уж дамы и вовсе не спустят глаз. И Ширли будет в первых рядах. Она вбухивает в свою внешность столько денег, что просто не может себе позволить не обратить на вас внимания.
– Даже и не знаю, комплимент ли это или повод сбежать с бала.
В этот момент дорога резко свернула за поросший лилиями холм – и перед ними открылся Дворец.
Только последний нахал – либо отчаянный выпендрежник – мог назвать это сверкающее чудо «Деревянным башмаком».
Лили никогда в жизни не видела таких домов. Домом ли это называть? Особняк – да, дворец – сколько угодно…
Кентукки, Слипи-таун, цветочница Лили. Не забывай!
– Если мы случайно разминемся внутри, не паникуйте. Максимум через пару-тройку дней я вас обязательно найду.
– Ох, вряд ли. Господи, куда меня несет! Там такие люди…
Голос Брюса неожиданно стал язвительным и резким.
– Шеймас Тидл страдает несварением желудка, ест только морепродукты, и у него всегда воняет изо рта. Его жена Хлоя – клептоманка, однажды на приеме едва не стырившая сумочку у принцессы Дианы. Не говоря уж об их младшем сыне Бобби, которого выперли из всех частных школ Восточного побережья и из трех закрытых школ Англии – за хроническое неуспевание по всем без исключения предметам. Нужно упомянуть и дочурку Келли, которая уже в шестнадцать лет стала законченной наркоманкой и алкоголичкой, а также самого старшего из детей, Дика, который играет на автоматах и спустил уже три четверти еще не унаследованного им состояния. Небожители, одним словом.
– То есть лучше бедные, но честные?
– Вовсе нет. Это я к тому, что подонки и придурки встречаются абсолютно в любых социальных слоях.
– А вы? Какие пороки есть у вас?
– О, их масса. Я обожаю белые носки, ненавижу галстуки, не умею играть на фортепьяно и уже десять лет занимаюсь делом, которое искренне не перевариваю. Мы приехали. Не вздрагивайте. Выходите по- королевски. Сейчас они тут все поумирают от восторга!
Джои распахнул дверцу лимузина и ободряюще пожал заледеневшие пальцы Лили, помогая ей выйти из машины. Еще через секунду рука Брюса властно и небрежно обвилась вокруг ее талии, а потом откуда-то из сумерек донеслись возгласы:
– Брюс, мы здесь!
– Сейчас вылетит птичка!
– А как зовут птичку рядом с тобой?
– Улыбочку!
Брюс, для которого это все было абсолютно привычно, не обращал на вопли никакого внимания, и Лили попыталась подстроиться, но в этот момент над самым ее плечом кто-то гаркнул:
– Эй, детка!
Она машинально обернулась, вспышка ослепила ее, Лили ойкнула и споткнулась. Не поддержи ее Брюс, таблоиды могли бы заполучить шикарную фотку: неизвестная подружка Брюса Кармайкла кувырком летит с лестницы.
– Ты в порядке?
Черные точки плавали у нее перед глазами, но Лили кивнула.
– Какая интересная у людей жизнь… Прямо сафари.
