Уходить я не собирался.
– Что я сказал? Идем.
Я упрямо расставил лапы и повесил уши. В такие моменты Джейн говорила, что я превращался в «упрямого осла».
– Идем, Майлс.
Я сделал вид, что заинтересовался пылинкой на полу. Наклонил голову, понюхал ее, чихнул.
– Так, кажется, я понял, в чем дело, – озарило Боба. – Ты думал, Джейн окажется дома?
Да, я всегда считал, что мой хозяин – гений. Догадаться было ведь очень тяжело!
– Но ее не будет дома еще несколько дней, малыш. Мы же не будешь сидеть в пустой квартире и ждать ее, а?
Боба не интересовал мой ответ. Он просто поднял меня с пола, взял под мышку и вынес из квартиры. Я чувствовал себя совершенно несчастным.
– Эй, ушан, на улице такой хороший день, а ты грустишь.
Я вышел из подъезда и демонстративно повернулся к Бобу задом.
– Ух ты! Какая дырка в попе! – засмеялся хозяин. – Не надо дуться, мордашка! У меня есть идея. Давай сходим в Центральный парк. Ты ведь там раньше не был.
Удивил – Центральный парк! Очень надо! Ты мне Джейн подавай.
– Эй, не будь таким упрямым. – Боб потянул меня за поводок. – Все собаки любят Центральный парк.
Похоже, он забыл, что я не «все». Я особенный. Самый лучший на свете.
Поскольку хозяин очень настойчиво тянул за поводок, мне пришлось покориться неизбежному. Я побежал сзади, понурив голову, прижав уши и уныло повесив хвост. Я еле передвигал лапами, тащился, словно тяжелая поклажа, останавливался у каждого угла или куста, стараясь сделать нашу прогулку как можно более утомительной для бессердечного Боба.
– Так, мне надоела эта комедия. Вернее, трагедия. Предлагаю ускориться, иначе в парк мы попадем к вечеру.
Однако я продолжал еле плестись, квартал за кварталом. Наконец мы пересекли Пятую авеню и оказались…
Боб не солгал. Неудивительно, что собаки без ума от Центрального парка! Я просто не знал, куда смотреть. Никогда раньше я не видел так много деревьев вместе! Некоторые были выше зданий! Не те чахлые, покрытые пылью деревца, что росли вдоль городских улиц, а настоящие деревья с жирными стволами и могучими кронами. Большие, полные жизни деревья! И отовсюду неслись тысячи запахов, совершенно новых для меня и удивительных. Я напряженно нюхал воздух, у меня встала на загривке шерсть дыбом, глаза увлажнились от восторга, в животе затрепетало. В общем, я испытал настоящий культурный шок!
Большая часть парка была покрыта мягким зеленым ковром. Боб назвал его «травой». Уж не знаю, не соврал ли он, обычно трава жестче, темнее и пахнет грязью. Здесь же трава пахла свежестью и влагой. Охваченный почти священным благоговением, я принялся радостно драть зеленые травинки зубами и с наслаждением их жевать. Наевшись травой до отвала, я смачно срыгнул ее обратно.
А еще в Центральном парке было множество собак.
Всех мастей. Парней, девчонок и щенков. Всех размеров, всех видов и пород. Со стоячими ушами, ушами, висящими на хрящах, и упавшими ушами. С длинными и короткими хвостами, прямыми, как палка, и загнутыми колечком. С длинными и короткими лапами. С плотными мускулистыми торсами и щупленькими трясущимися тельцами. Лохматые, гладкошерстные и даже лысые. Раздраженные, восторженные, спокойные и не очень. Умные и бестолковые…
И весь парк был неоднократно ими помечен.
Господи, это был мой Центральный парк!
Мы прошли по тропинке к довольно широкой улице, по которой ходили люди, и на которой не было ни единой машины. Здесь были бегуны, велосипедисты, роллеры, скейтеры и те, кто просто прогуливался.
– Нам придется перейти эту дорогу, – сказал Боб. – Не зевай, а то затопчут.
«Это точно», – подумал я настороженно.
Мы стали пробираться на ту сторону улицы, причем меня дважды чуть не задавили велосипедом, а один раз я запутал поводком какого-то мужчину. Когда, наконец, мы оказались на противоположной стороне, Бобу пришла в голову новая идея. Он решил дойти до озера, которое оказалось самой огромной лужей из всех, когда-либо мной виденных.
Заметив так много темной воды, я остановился, охваченный ужасом. Ну уж нет!
– Чего боишься, глупый?
Воды, разумеется.
Боб или притворялся, или намеренно забыл, до чего я не люблю мыться. Он продолжал тянуть меня к озеру. Как раз в разгар нашего перетягивания поводка мимо торпедой пронеслась сука черного Лабрадора.
– Вернись на место, Люси! – надрывным голосом завопил ее хозяин. – Не смей лезть в воду!
Но собака немедленно нарушила приказ. «Что ж, хоть кому-то нравится быть мокрым», – подумал я с отвращением.
