соседей и была счастлива, когда на бледном лице ее хозяина расцветала улыбка, очень его украшавшая.
Будь рядом с Лили женщина постарше и поопытнее, она могла бы объяснить девушке, что с ней происходит. Будь поопытнее сама Лили, она догадалась бы и без подсказки.
Лили Норвуд все сильнее влюблялась в Джереми Раша.
Она умирала от звука его голоса, она могла часами слушать его рассказы, она смотрела в его серо- голубые глаза, замирала от счастья, когда он осторожно брал ее ручку и подносил к губам — она тонула в своем чувстве и понятия не имела, что тонет.
Однажды ей приснилась мать, скорбно и укоризненно качающая головой, и Лили так разозлилась во сне, что даже утром встала взбешенной. Однако стоило Рашу помахать ей рукой с террасы, как все невзгоды тотчас улетучились из памяти, и Лили вновь смеялась, ловила его взгляд и замирала от счастья, когда он склонялся над ее рукой…
Зловещая М'денга больше не приходила к ней в комнату, хотя пару раз Лили видела мельком высокий силуэт, бесшумно скользивший по заднему дворику, где находились всякие хозяйственные постройки.
Герти была неизменно услужлива, приветлива и немного испугана. Лили, возможно, стоило бы задуматься над причиной этого вечного испуга краснощекой хранительницы очага, но девушка была слишком занята собой и своими чувствами.
Бандит и пьяница Фергюсон не показывался в доме, видимо напутанный перспективой торжественного ужина с ножом и вилкой, а о главной цели своего приезда в Африку Лили Норвуд честно и откровенно позабыла. Вернее, не то чтобы совсем позабыла — но ведь Джереми сказал, что позже они вернутся к этому разговору…
Дон Фергюсон появился вечером в воскресенье. С момента первой их встречи он, честно говоря, мало изменился, разве что на высоких армейских ботинках засохла подозрительного вида грязь. Не обращая на Лили никакого внимания, бандит преспокойно вошел прямо в гостиную и плюхнулся на широкий и мягкий диван. Лили оторвалась от созерцания фотографий нильских крокодилов, застреленных Рашом в годы его боевой юности, и с неодобрением посмотрела на нахала. Нахал широко ухмыльнулся, вновь став похожим на старого и стреляного волка, слегка приподнялся с дивана и прикоснулся двумя пальцами к краю шляпы.
— Виноват, мисс Норвуд. Все время забываю о хороших манерах.
Запах кукурузного виски, видимо, был присущ мистеру Фергюсону с рождения, потому что Лили сморщила нос и с некоторым возмущением взглянула на Раша, ожидая, что тот осадит грубияна и прогонит с волшебного белого дивана. Раш неожиданно рассмеялся.
— Ничего, старина, сегодня у тебя будет шанс о них вспомнить. Мы с Лили давно тебя караулим. Ты приглашен на торжественный ужин в честь прибытия мисс Норвуд.
— Вот те на! Да она прибыла еще в среду!
— Считай, она проходила акклиматизацию. Теперь она освоилась и готова быть хозяйкой бала. Не так ли, Лили?
Он с улыбкой наклонился к ней, и Лили улыбнулась в ответ, а на чумазом лице мистера Фергюсона отразилось такое безбрежное удивление, что Раш и Лили расхохотались уже хором.
— Итак, мой старый друг, катись в душ, ищи смокинг и не забудь побриться. Сегодня в восемь у нас пир.
Фергюсон поднялся и удалился, что-то хмуро бормоча себе под нос. Лили проводила его подозрительным взглядом и обернулась к Рашу.
— Джереми, я понимаю, это нахальство так говорить о твоем компаньоне, но… что вас может связывать? По-моему, лучшая компания для Дона Фергюсона — вот эти крокодилы!
Она в сердцах ткнула в ближайшую фотографию, на которой молодой Джереми Раш в обнимку с каким-то парнем балансировал на громадной голове мертвого аллигатора.
Раш улыбнулся.
— Ты сама ответила на этот вопрос, Лили. Вот
Она непонимающе взглянула на фотографию и перевела взгляд обратно на Джереми. Тот все еще улыбался.
— Дон и я служили в легионе. Вместе с самого первого дня — и до самого последнего. До плена.
Лили ошеломленно молчала. Значит, вечно нетрезвый грубиян со шрамом — однополчанин Раша? Но ведь это было давно…
— Мы вместе попали в плен, и я бы не выжил со своей раной, если бы не Дон. Он не позволил мне умереть. А потом он бежал, а у меня не вышло… В общем, встретились мы только после того, как я уже уселся в это кресло. С тех пор мы почти неразлучны, хотя он любит пропадать надолго.
Лили немедленно успокоилась. Все нормально и понятно. Благородный Джереми Раш просто не может отказать наглому Фергюсону, помня о совместной службе в армии, хотя на самом деле Фергюсон ничего героического не совершил, наоборот, бросил товарища и сбежал один. Потом, когда Раш стал знаменит и богат, Фергюсон сообразил, где искать выгоду, и с тех пор сидит у Раша на шее, а печальный принц считает своим долгом оплачивать пьянство и хулиганство этого негодяя.
Система мироздания, пошатнувшаяся было при виде Дона Фергюсона, пришла в устойчивое равновесие, и Лили безмятежно махнула рукой.
— Бог с ним. Значит, акклиматизация окончена? Теперь мы можем поговорить о моем отце?
Раш неожиданно посерьезнел.
— Это нелегкий разговор, Лили. Давай пока о нем не думать. После ужина пойдем в кабинет, и я все тебе расскажу.
Как и положено принцессе в приличной сказке, у Лили Норвуд имелось всего три наряда. Первый, с лиловыми колокольчиками, уже был использован, настала очередь второго. Бледно-зеленый шелк струился по фигуре, и Лили вспыхнула, увидев, как четко прорисовывается грудь под тонкой тканью. Она представила, как Раш окидывает ее восхищенным — а каким еще? — взглядом, и от этой мысли мгновенно напряглись соски, отчего наряд стал еще откровеннее.
Лили в панике заметалась по комнате. Лифчик! Нужен лифчик! И трусики!
Лифчик отпал в полуфинале, так как сзади платье было вырезано почти до талии, а одно плечо открыто. Трусики тоже создали проблему. Без них было видно, что их нет, а с ними — что они есть.
Черт бы побрал натуральный шелк!
Компромисс был найден. Лили натянула колготки, такие тонкие, что их было почти не видно на коже, а на плечи набросила газовый шарф.
Знала ли Эулалия Перкинс, даря этот шарфик Лили на Рождество, что удостоится за это доброе дело таких благодарностей и благословений?
В условиях небольшого английского городка шарфик был ужасен. По матовому полю летали золотые бабочки, а их перемежали крупные листья папоротника, для верности тоже расшитые блестящей нитью зеленоватого оттенка. Здесь, в Африке, Лили с изумлением поняла, что он почти идеально подходит к ее наряду и даже придает блеска. Во всяком случае, Герти с явным одобрением окинула Лили взглядом и кивнула каким-то своим мыслям.
В восемь часов Лили выплыла на террасу, и восхищенный — как же иначе? — взгляд Раша наполнил ее сердце щенячьей восторженной радостью. А потом наступил черед самой Лили остолбенеть от восхищения.
Разумеется, Раш был хорош и элегантен сверх меры. Смокинг сидел на нем так естественно, словно бывший солдат Иностранного легиона в нем родился. На неподвижных ногах блестели элегантные черные ботинки, стрелка на брюках была безукоризненна. И все же не Джереми Раш приковал внимание Лили Норвуд на этот раз.
От перил повернулся высокий смуглый пират со шрамом на щеке. Пират был гладко выбрит, и, как у всех смуглых людей, легкая синева оттеняла его высокие скулы. Чисто вымытые темные волосы блестели в свете свечей, в зеленовато-карих глазах прыгали золотые искорки.
Он был гораздо шире Раша в плечах, этот пират, и фигура у него была далеко не идеальной, но он и смокинга не носил. Вместо смокинга на нем был чертовски дорогой — это даже Лили со своим ничтожным
