ты растил его в своем доме. Она прошла по моему следу и стреляла в меня сзади. Она — а значит,
Раш брезгливо надул губы.
— Перестаньте пороть чушь, мистер Малкехи. Я — это я, М'денга — это М'денга, ваши бредни насчет выстрела не подтверждены ничем, а уж про ваших сыновей я и слушать не желаю…
— Напрасно ты торопишься, сынок. Я ведь не рассказал тебе про самую главную твою ошибку. В горле пересохло…
Дункан Малкехи наклонился вперед, чтобы налить себе виски. В тот же момент Раш стремительным и неуловимым движением вскочил с кресла. В руке его тускло сверкнул армейский нож, почти такой же, как у Фергюсона. Малкехи судорожно втянул воздух, изумленно посмотрел на Раша и рухнул лицом вниз, прямо на пушистый ковер. Белый мех начал стремительно темнеть.
Раш немного постоял на Дунканом Малкехи, потом подошел к дверям, ведущим в комнаты, и негромко позвал:
— М'денга! Королева, иди сюда. Помоги мне перетащить его. Жаль ковер…
Черная высокая женщина с непроницаемым лицом появилась из тьмы и с готовностью нагнулась, чтобы подхватить тело Малкехи. В следующий момент Раш полоснул ее ножом по горлу. М'денга укоризненно взглянула на него — и рухнула поверх Дункана. Раш усмехнулся и вложил свой нож в руку Малкехи.
— Держи крепче, старина. Ты отлично поработал. Даже странно — с твоими-то мозгами. Злая М'денга наказана тобой за смерть сыновей, а то, что ты не смог избежать смерти от ее руки… Она моложе и проворнее, а вот опыта у нее маловато. Вы сыграли со счетом один — один, но оба проиграли. Как смешно, не правда ли? — Вдруг он нагнулся к самому уху Малкехи и прошептал с безумной улыбкой: — На самом деле, ты во всем был прав. Кроме М'денги. Ты правильно вычислил убийцу. Это я. Но теперь я буду не убийца, а жених. Потом стану мужем, а еще через месячишко-другой — вдовцом. Хочешь знать, как я это сделаю? Пока не знаю. Но ведь я хороший писатель, я что-нибудь придумаю. Прощай.
Джереми Раш сорвал со стены винчестер, сунул за пояс брюк пистолет и быстрыми шагами покинул свой дом. Он шел на поиски Лили Норвуд. Маленькой, доверчивой идиотки, которая влюблена в него, как кошка, а кроме того романтична, и потому не колеблясь проглотит байку о том, что ее любовь вернула его к здоровой нормальной жизни. Впрочем, для пущего правдоподобия последние метры он может проползти на брюхе.
Они должны быть на болоте. Только там Дон Фергюсон чувствует себя в безопасности.
Лили то и дело с тревогой посматривала на Дона. Его лицо было серым, глаза ввалились, дышал он хрипло и тяжело. Они продвигались по лесу очень медленно, но зато не плутали ни секунды. Дон и впрямь знал эти места. С точки зрения Лили, ориентироваться здесь было невозможно в принципе.
Именно поэтому она страшно удивилась, когда вдали замаячил свет.
— Что это, Дон?
— Как это «что»? Дом Раша, разумеется. Мы же туда шли.
— Мало ли куда мы шли. Мне казалось, мы просто бредем наугад…
— Ты чего? Мы же проходили тут вчера утром. Ты еще боялась, что нас найдут по срубленным сучьям.
— Не может быть! Сколько ты этому учился?
— Приблизительно всю жизнь. Давай потише. Мне не хочется давать Рашу время на подготовку.
— Тогда давай посидим хоть пару минут.
— Слабачка. Давай.
— Дон?
— Что, рыжая?
— Вы ведь с ним друзья.
— Ну да. А, ты о сердечных муках. Нет, боюсь, этим я не страдаю.
— Зачем ты хочешь показаться хуже, чем есть на самом деле? Что плохого в том, что ты переживаешь из-за того, что друг оказался предателем?
— Во-первых, еще не оказался.
— Ты не уверен?
— Нет. Пока мы знаем только то, что Джерри Бешеный —
— У меня нет никаких догадок. Я знаю только, что он меня обманул, и от этого мне страшно.
— Бояться не надо. А догадки… Пес Малкехи, Даймон. Он не пустил бы в дом чужака. Если ты прошла спокойно, значит, его кто-то держал. Браунинг Магды. Он пахнул порохом, лежа у тебя в сумочке, но я почти точно знал, что ты не стреляла, а вот Джерри специально упомянул, что в нем осталось пол-обоймы…
— Ну и что?
— Ха. Девчонка. Мы с ним солдаты, маленькая. Ни ему, ни мне не придет в голову хранить заряженное оружие, в котором может не оказаться патронов. Либо без обоймы, либо с полной обоймой.
— Слабовато для улики.
— Я же говорю, только догадки. Потом тина и глина на его сапогах, а самое главное — то, о чем я сказал во сне.
— Ты так и не объяснил.
— Понимаешь, мой карабин — это даже не браунинг. Он делает в человеке здоровенную дыру и способен отшвырнуть жертву на несколько метров.
— Ну и что?
— А то, что когда я попал в Малкехи в последний раз, он не упал и не отшатнулся. Он качнулся вперед. Понимаешь?
— Нет.
— Ой господи! Да сзади в него стреляли!
— Кто?
— Вот именно: кто? М'денга вполне подходит на эту роль, но если Раш может ходить, то зачем поручать ей то, что можно сделать самому? Он обожал такие штучки.
— Каким он был?
— Каким? Разным. Веселым. Бешеным. Презрительным. Отчаянным. Трусливым.
— Трусливым? Неужели?
— Он не смог пересилить свой страх, когда мы бежали в первый раз. У меня получилось, потому что… не знаю, получилось и все. Я понял, что надо не нестись, как заяц, вперед, а затаиться вблизи нашего же лагеря. Не станут же повстанцы искать меня у себя под носом.
— И что?
— И то. Я лежал и все слышал. Джерри не хватило мужества, он сломался и ползал по земле, плача от страха. Черномазые смеялись и плевали на него, пинали ногами, а он скулил, как побитая собака.
— Ты… презирал его?
— Нет, что ты! Я его жалел. Страх может сделать с человеком все, что угодно. Превратить в кучу дерьма — или в героя.
— Но ты ведь смог…
— На войне очень мало подвигов, Лили. Гораздо больше дерьма, крови и страха. Поэтому самое последнее дело — воображать себя великим и могучим Господом Богом. Страх схватит тебя в самую неподходящую минуту, а божество с мокрыми штанами — это уже не божество.
— Опять ужас что говоришь. Ты очень грубый, мистер Фергюсон.
— Это наносное. В душе я белый лебедь. Ты отдохнула?
— Да.
— Тогда идем. Держись сзади меня, хорошо?
