Вернулись в гостиную. Миша с Ликой, обнявшись, расположились на старинном диване под мирно шествующими слониками. Кирилл, пододвинув к ним журнальный столик, отправился на кухню заваривать чай.
— Ну как?
Миша нежно прикоснулся губами к ее виску.
— Что как?
— Лучше, чем под дождем торчать?
Она энергично кивнула. Собралась что-то сказать, но тут появился Кирилл с красивыми китайскими чашками на подносе и заварочным чайничком. Миша вскочил, принимая у него поднос.
— Хорошо, что предварительно позвонил, а то бы я «злую собаку» спустил.
— С чего это ты таким суровым стал? Кто тебе не угодил? Признавайся, Бальтерманц чертов!
— Да, замучили в конец. Повадились тут всякие бабки да тетки ходить, сектантки, черт бы их побрал, так называемые «свидетели Иеговы». Задолбали своими незваными визитами. От работы отвлекают звонками в дверь. Как-то звонят, открываю, смотрю, две тетки стоят. Спрашиваю, что вам угодно, сударыни. Говорят мне, вы, не хотите ли лучше узнать Библию и протягивают мне какие-то книжонки. Я аж закипел от гнева, у меня в лаборатории фотка одной знаменитой киноактрисы в растворе купалась, за ней приглад да пригляд нужен, а тут всякие бестии мне мозги запудривают. Ну, думаю, ладно. Будем бить врага его же оружием. Спрашиваю, мило улыбаясь, а вам, уважаемые дамы, самим-то все понятно и ясно в святом писании. Отвечают, о да. Хорошо, говорю, тогда ответьте мне вот на такой вопрос: «Кто помог Давиду пробраться в Гекхильский лагерь, где он похитил у Саула его алебарду и сосуд с водой? Чьего брата он назначил главнокомандующим своей армии?». Они и обалдели. Я им еще парочку вопросиков на засыпку. Ну и посадил их в большущую лужу, уж что-что, а Библию-то я с детства часто полистывал. Помнишь, Миш, ту самую с ятями, в кожаном футляре, что от прадеда моего еще осталась. Вижу, им уже явно не до визита, как бы побыстрее от позора ноги унести. А меня понесло, не остановишь, их не отпускаю, продолжаю ликбез в том же духе, напираю на них…
— И чем же ваша дискуссия окончилась? — полюбопытствовала Лика, пригубив терпкого вина.
— Кончилось, дорогая Лика, тем, что эти старые мымры теперь при виде меня шарахаются как от прокаженного, за километр нашу квартиру обходят. Я бабуле так и сказал, если появятся снова, гони их в три шеи.
— У моих соседей, тоже аналогичная история случилась, — вставил Миша. — Четыре года назад сын у них женился. Предки-бедолаги из кожи лезли, гробились на садовом участке, торговали на рынке, чтобы молодым квартиру купить, обустроить. Фуф, наконец-то купили. Двухкомнатную. Тут и внучок у молодых появился, милое создание. А недавно встречаю тетю Полю, она вся в слезах, в шоке. Спрашиваю, что случилось, Полина Семеновна. Оказывается, молодые спутались с этими «свидетелями», обменяли свою шикарную квартиру на однокомнатную, а деньги — в секту. Представляете, вот такой сюрпризик отмочили! Папашку от такого известия, естественно, Кондратий посетил. До сих пор оправиться не может.
— Этим только слабинку покажи. В момент руку оттяпают. Главное, словно чувствуют, где у кого какое горе. Тут же начинают виться перед дверью…
— Кирилл, да черт с ними, с этими тетками. Лучше расскажи про свои приколы. Про медаль расскажи.
— Да, чего там рассказывать? Нечего особенного. Дела минувших лет.
— Давай, давай, не скромничай.
— Ладно, слушайте. Было это года два назад под Новый год. Сижу дома и вдруг в голову гениальная мысля стукнула, а не разыграть ли мне дружка своего, Володьку Королькова.
— Тот, который фотографией увлекается?
— Ну да, который частенько ко мне заглядывает. С ним мы в добрые старые времена в областной фотоклуб хаживали. Вот сижу и думаю, чтобы такое придумать, чтобы он надолго этот Новый год запомнил. И придумал. Решил ему из Испании письмо послать, будто он завоевал там, на международной выставке, медаль. Порылся в своих архивах, нашел какую-то фотографию из его коллекции, отрезал кусок от нее и на обороте написал набор испанских слов, какие попались в одном из каталогов. И в тексте указал два слова: «bronse» и «medal». Подписал: «президент Международной фотоассоциации ФИАП Фаустино Мелья». Потом вложил фотку в почтовый конверт и наклеил кубинскую марку, слово «Куба», конечно, оторвал, чтобы не смущало. Нарисовал на резинке шариковой ручкой штемпеля и отпечатал на письме. Перед Новым годом бросил послание Королькову в ящик. День жду, два жду, три жду. По нулям, адресат на письмо не реагирует. Что за черт? Я уж весь испереживался, места себе не нахожу. Празднику не рад. И вдруг поздно вечером на третий день раздается телефонный звонок, звонит Володька и возбужденным голосом заявляет, что у него срочное дело ко мне.
— Приходи, обсудим, отвечаю ему.
— А у тебя словаря испанско-русского нет?
— Нет, есть англо-русский, итальянско-русский, французско-русский. А вот испанского нет, отвечаю. А зачем тебе?
— Да тут письмо надо перевести. Ну, ничего завтра на работе переводчицу попрошу.
Через десять минут вновь звонок.
— Знаешь, у меня дома переводчик нашелся.
— Кто же.
— Жена перевела. Тут написано про бронзовую медаль.
— Володька, ну ты даешь! Поздравляю! Молодец!
Утром Корольков ко мне в офис примчался весь взмыленный, сияет как медный самовар, улыбка до ушей.
— Представляешь, я медаль на выставке в Испании получил! — вопит как оглашенный с порога.
— Какую еще медаль? — делаю вопросительную мину.
— Бронзовую!
— А, мы разве посылали в Испанию фотки? — невозмутимо спрашиваю его. — Что-то я не припомню.
— Я тоже не помню! Но, наверное, посылали, раз пришло оттуда письмо! — отвечает Корольков.
— Странно.
— Вот читай! Брон-зе ме-дал!
— Небось, всем уже растрепался на работе, что медаль завоевал?
— А то как же? Вот после обеда к переводчице схожу, пусть подробно переведет, что там написано.
А я ему и говорю:
— Вольдемар, у тебя как с чувством юмора?
— А, что?
— Мой тебе совет, не ходи к переводчице.
И тут, ошалевший от славы, Корольков, взглянув на меня и наконец-то все понял.
— Разыграл, да?
— Угу.
Корольков сник, конечно, но потом взял себя в руки.
— Спасибо, что сказал. А то представляю, как бы переводчики ржали над этой абракадаброй.
— Ты, что же, письмо только на третий день прочел?
— А мы говорит, с женой все праздничные дни дома сидели, никуда не выходили. Вот только вчера вечером спустился почту посмотреть, а там заграничный конверт.
— По шее от Королькова не получил за такую шутку? — спросил Миша.
— Наоборот, он мне был даже благодарен. Всю ночь, говорит, не спал, себя знаменитым человеком чувствовал.
— А потом мы уже с Володькой вместе подшутили над нашим председателем фотоклубом, Александром Ивушкиным. Он из себя вечно корчил эдакого крутого профи, великого фотохудожника.
