выставить себя на посмешище, создав образ слащавой истерички, избалованной городской идиотки. Писательница!
Триш неожиданно разозлилась на несчастного йорка, который, вероятно, давно уже почил с миром. Если бы не его истеричный выпад двадцать лет назад, Триш ни за что бы не упала в обморок при виде лохматого черного пса…
Она вспомнила оскаленные белые клыки громадной зверюги и немедленно ощутила знакомую слабость в ногах. Да, суперагентша из нее получится — супер! Миранда Секстон, которая боится собак! Нонсенс.
Сэнди закончила с вещами и бодро поинтересовалась:
— Ну и как тебе здесь? Скажи, шикарное местечко?
— Д-да. Нет, правда, здесь замечательно. Очень красиво вокруг.
Сэнди озабоченно прищурилась.
— Ты уверена, что ты в порядке, Триш? Ты чертовски бледная. Может, ты все-таки ударилась при падении? Голова не болит?
— Да нет же! Перестань мне напоминать об этом позоре.
— Ничего позорного не вижу. И вообще, жаль, что ты этого не видела. Могла бы сунуть в новый роман. Очень… запоминающаяся сцена.
— Какая еще сцена?
— Ну как же: сначала из-за угла дома вырывается огромное чудовище, героиня издает жалобный крик и падает как подкошенная, а через мгновение из-за того же угла выскакивает мужественный красавец со шрамом на щеке и подхватывает бездыханную героиню на руки, словно перышко. Ее головка покоится на широкой бронзовой груди героя, и он бережно несет ее в дом, которому суждено стать колыбелью их грядущего светлого чувства…
— Вот я знала, что ты презираешь любовные романы, но не знала, что и меня тоже!
— Неправда! Я считаю, что ты лучшая в своем жанре. Но согласись, описанный эпизод прямо просится на страницы? Он так к тебе бросился…
— Наверняка испугался последствий. Судебного преследования, например.
— Злая Триш Хатауэй! Так ты договоришься до того, что я испугалась потому, что ты платишь мне зарплату.
— Повод не хуже многих других. Прости, прости, это я лишнее говорю. Да и к мистеру Саймону я несправедлива.
— Да уж. Он так бережно тебя ощупывал…
— Что-о?
— В смысле осматривал. На предмет телесных повреждений. Ты ему понравилась, это сразу было видно. На меня он и внимания не обратил, хотя у меня губы накрашены, а у тебя — нет.
— Не болтай ерунды. Мы впервые встретились.
— Но ведь и ты тоже уставилась на него — не оторвать. Колись, он тебе приглянулся?
— Ты говоришь ужасную, ерундовую ерунду, Сэнди!
— Ты смотрела на него так пристально, что бедный Мэтт сбежал из комнаты.
— Мэтт? Вы уже накоротке?
— Триш, ты меня с толку не собьешь. Да, мы зовем друг друга по имени, потому что так проще. Почему ты на него так смотрела?
— Потому что… потому что он… А тебе он никого не напоминает?
Сэнди наморщила нос и честно подумала, прежде чем ответить.
— Да нет… Не припомню, если честно. Вроде бы нет. Да у нас в Чикаго такие и не водятся. Косая сажень в плечах, загар ровный, от настоящего солнца и свежего воздуха, а не из солярия…
— Вот-вот. Русые волосы, синие глаза… Шрам на щеке. Никого по-прежнему?
— Прости, Триш. Возможно, у меня ранний склероз, но, думаю, я бы запомнила такого парня, если бы встречала его раньше.
— Сэнди, он же вылитый Брюс Хоук. Неотразимый Брюс. Из моих книг.
— Брюс?
— Брюс.
Сэнди еще немного подумала, а потом решительно помотала головой.
— Нет, Триш, прости, но я лично представляла себе Брюса совершенно по-другому.
Разочарование волной прокатилось внутри Триш. Ей так хотелось поделиться этой тайной с Сэнди…
— Ты уверена, Сэнди? Неужели ни чуточки?
— Нет. Точно нет. Но забавно, что ты об этом подумала.
Забавно? Только легкомысленная Сэнди может посчитать это забавным. На самом деле подобные мысли пугают. Будоражат. Возбуждают, наконец. Но забавными Триш Хатауэй не назвала бы их ни за что.
Сэнди похлопала ее по плечу и предложила передохнуть с дороги, а сама подхватила папку с бумагами и улетучилась. Триш со вздохом повалилась на широкую кровать и прикрыла глаза. Как хорошо, что впереди есть несколько дней отдыха…
Мэтт сидел и с глубоким уважением смотрел Сэнди в рот. Энергия этой маленькой рыжеволосой девушки поражала. Кажется, Сэнди ухитрилась предусмотреть все неожиданности… если не принимать во внимание тот факт, что все это мероприятие, с точки зрения Мэтта, серьезно отдавало… ну как бы помягче… полным идиотизмом.
Он очень давно уехал из большого города. Он был готов к любым капризам и неожиданным просьбам со стороны устроителей этой вечеринки, но даже не подозревал, какую обширную программу они приготовили участникам. И взрослые люди согласятся участвовать в этой чуши?
Скрывать свои мысли он тоже не любил, потому и спросил Сэнди в лоб:
— Сэнди, вы не обидитесь, если я спрошу… а они точно согласятся на весь этот…
— Бред, вы хотели сказать? — Веселая рыжая девушка хихикнула и похлопала Мэтта по плечу. — Вот сразу видно, вам даже в детстве не приходило в голову собирать автографы кинозвезд и постеры с игроками бейсбольной команды.
— Ну почему, я фантики от жвачки собирал…
— Я о другом. Вы, Мэтт, производите впечатление очень земного и самодостаточного человека. Вам нет нужды в кумирах, потому что вы твердо стоите на ногах и знаете, что еда с неба не падает, а дрова надо сначала нарубить, а потом топить ими печь.
— Ну… дело-то нехитрое…
— Не скажите. Многие люди этого не знают. И если ваша жизнь наполнена событиями от рассвета до заката, то в городах многие просто не знают, куда себя деть. Или им надоела их серенькая жизнь. Или они так и не решились на отчаянный шаг. Мало ли что еще?
— Сэнди, это вы очень издалека начинаете…
— Такие люди готовы на все, чтобы испытать хотя бы иллюзию другой жизни. Вы думаете, никто из них не знает, что пуля способна проделать в человеке дыру с кулак размером и это зрелище не для слабонервных? Знают, конечно. Но все равно запоем читают про то, как коп с простреленным ливером гонится за гангстером с простреленной ногой в течение двух глав, а потом еще и дерется с ним на краю пропасти, куда оба падают, но коп выживает. Ерунда? Ерунда. Но народу нравится.
— А мисс Хатауэй…
— Она пишет для дамочек, которым в жизни не хватило красивой и светлой любви с одной стороны и адреналина — с другой. Она хорошо пишет, поверьте мне. У нее толпы поклонников. И тут мы им предлагаем физически поучаствовать в событиях их любимого романа. Воочию увидеть героиню, которой они восхищаются. Хоть на пару дней превратиться в совсем других людей. Конечно, они согласны!
Мэтт растерянно поворошил кипу машинописных листов.
— Но ведь взрослые люди… даже пожилые, как я понял… и вдруг все эти ключи, подсказки, тайники под камнями. Детский сад!
