от страха перед собаками. С каждым годом меня бесит это все сильнее и сильнее, потому что я ненавижу… слабость!
Мэтт неожиданно решился.
— Вот уж стыдиться вам точно нечего. Вы же не капризничаете. Слушайте, а хотите — я вас отучу бояться? Мы с Бонусом и отучим.
Она снова с опаской посмотрела на пса, потом перевела взгляд на Мэтта.
— Вы уверены? Я имею в виду… собаки ведь тоже чувствуют, что их боятся. Он точно не укусит?
— Точно. Я ручаюсь. Он может прыгнуть на вас и утопить в своих слюнях, может умереть от восторга на ваших глазах, но укусить — нет. Это исключено.
— Тогда для начала выпустите его из заточения.
— Вы уверены?
— Уверена, если уверены вы. Мне его жалко.
— А вы не того… в обморок снова не грохнетесь?
— Постараюсь, по крайней мере. Давайте для начала согласимся вот на чем: я войду в дом, вы выждете какое-то время, а потом выпустите Бонуса. Только мне сначала надо забрать из машины кое-какие вещи.
— Хорошо. Давайте я помогу.
— Да там ничего тяжелого. Мой ноутбук и книга, которую я читала в дороге.
Триш выпрямилась и посмотрела Мэтту в глаза.
— Я пойду. Значит, не забудьте — сначала я войду в дом. Мэтт…
— Да?
— Вы думаете, это поможет? С Бонусом?
— Во всяком случае, он лучше прочих годится на эту роль. Думаю, вы сможете избавиться от своих страхов уже к субботе.
— Это было бы замечательно. Миранда Секстон просто не имеет права бояться собак. Полагаю, Сэнди вас уже просветила насчет вечеринки?
— Да. Звучит многообещающе. Должно быть, очень весело и интересно.
Мэтт соврал, не моргнув глазом. Для Триш все это наверняка имело значение, а что до него… для него ближайший уик-энд готовил исключительно проблемы и трудности, которые ему предстояло с блеском разрешать. Час веселья наступит позднее, когда все разъедутся, а на банковском счете окажется кругленькая сумма. Что же касается отдыха — если все пройдет гладко, он сможет отправиться порыбачить. Денька на три-четыре.
— Давайте начнем сеанс собакотерапии после обеда, идет?
— Думаю, да.
Мэтт вздохнул с облегчением — про себя, разумеется. До обеда он успеет все переделать, примет душ и побреется. Сейчас он не очень-то респектабельно выглядит…
Он проводил ее до крыльца, но она медлила заходить в дом, снова пристально глядя ему в лицо. Мэтт почувствовал, как краска медленно заливает его скулы.
— Э… что-то не так?
Она вспыхнула куда жарче, чем он.
— Простите. Я задумалась… но это не повод так пялиться, я понимаю. Понимаете… вы мне напоминаете одного человека. Очень сильно напоминаете.
Мэтт немедленно помрачнел. Раз она так покраснела — с этим кем-то ее связывают весьма интимные воспоминания… или он совсем уже с ума сошел. Ревновать женщину, которую увидел впервые два часа назад, к человеку, которого вообще не видел, это, знаете ли, уже диагноз.
— Мэтт… вы не обидитесь, если я спрошу?
— Не думаю, что вы способны спросить что-то ужасное.
— Хорошо. Тогда… Откуда у вас этот шрам на щеке?
Никогда он не поймет этих малахольных созданий — женщин! Так, значит, она все утро пялится на его шрам и гадает, где он его получил?
— Честно говоря, хотелось бы похвастаться, что я получил его во время неравного боя со злодеями, но — нет. Все прозаичнее. Это ежевика.
— Еже… вика?
— Да. В глубоком детстве. Приблизительно в то же время, когда вы пали жертвой кровожадного йоркширского терьера, я решил попробовать перемахнуть на велосипеде через небольшую расселину в каньоне. В этот момент порвалась цепь… в общем, я приземлился в зарослях ежевики.
Триш хихикнула, Мэтт сурово насупился.
— Нечего смеяться! Вполне героическая рана. Тогда мне очень хотелось стать супергероем. В каком- то смысле я им стал — ведь через руль я перелетел, самым натуральным образом.
— Ого…
— О-го-го — я бы так выразился. Мама, по крайней мере, выразилась именно так. Она вынимала из меня колючки три дня.
— Ох, ладно, я пойду. Так, значит, забираю из машины вещи — ухожу в дом — пять минут — выпускаете Бонуса?
— Договорились.
Мэтт оставил ее на крыльце со смешанным чувством сожаления и облегчения. С одной стороны, ему очень хотелось быть с ней рядом, вдыхать нежный аромат ее духов, с другой — следовало держаться от нее подальше. Рядом с Триш Хатауэй Мэтту Саймону так легко было забыть, что он всего лишь хозяин маленького лесного отеля, а она — известная писательница из Чикаго…
5
«…Одна из скал шевельнулась, от нее отделилась темная тень. Зашуршали кусты жасмина, из них вынырнула другая тень, поменьше ростом. Две тени обнялись, послышался звук поцелуя, одновременно страстного и немного ленивого. Потом маленькая тень отстранилась, и лунный свет на мгновение сверкнул на очень светлых, почти серебряных волосах.
— Ты привез?
— Как обещал. А как у тебя?
— У меня работа тонкая. Сразу не сделаешь. Нужен подход.
— Знаю я твой подход…
— Идиот! Это тебе не туристок по кустам трахать.
— Фу, querida, как грубо.
— Ладно. Вспышка при тебе?
— Все при мне. И запасной штатив, ха-ха, выдвижной…
— Нет, ты все-таки идиот. Пошли.
Две тени спустились на белый песок и пошли к воде. Здесь маленькая тень быстро и без всякого смущения разделась и повернулась к большой тени. В руках большой тени появился какой-то маленький предмет, затем несколько ярких вспышек прорезали тьму…
Через несколько минут тени снова обнимались, уже лежа на песке. Потом маленькая тень вырвалась и побежала в воду, большая тень рванула за ней, 'сбрасывая по дороге одежду…
Через некоторое время две тени прощались уже на самом верху холма, откуда открывался вид на волшебную лагуну.
— Ты уверен, что все пройдет гладко?
— Всегда проходило, чего ж теперь…
— Англичанки, вот чего. Они не то что латинские дамочки — те до смерти боятся ревнивых мужей и суровых папочек. Англичанки другие…
— Ты займись своим делом, querida, а в мое пока не лезь. Если у нас обоих выгорит, то мы будем
